Николай Сумишин - Уроки

Миронович кивнул, что следовало понимать: хорошо - и закрыл глаза. Костя подмигнул: иди, мол, сюда - и стал списывать в тетрадь показания разных термометров.

- Ну как? - спросил тихо.

- Зверь лютый!.. Не знаю, как ты с ним здесь...

Костя засмеялся:

- Миронович - очень сердечный человек. У него душа, как мамина, - такая добрая... Не обращай внимания: напускает на себя человек. Я давно уже заметил, что добрые люди стараются в обычных ситуациях быть суровыми. - Он пожал плечами: - Черт его знает, что за желание такое! Будь самим собой, и все! Э-э, что тут говорить... Миронович, как тебе сказать... Человек он добрый, его сердце добром по венчик налито. Но заметь: добро его не то, с которым человек на печи сухой, а в воде мокрый. Добро его жизнью выверено. Костя приглушил голос: - В войну Миронович разведчиком был, выполнял задание Ставки.

- Да ну! - искренне удивился Роман: ему никак не верилось, что вот такой "продукт номер один" мог быть разведчиком.

- Голубчик! Не знать таких вещей... Неужели никто в школе не рассказывал?

- Может, и рассказывали, но мне как-то не пришлось слышать, - ответил Роман и посмотрел на Костю: как он воспримет его слова.

- Понимаю: ты много пропускаешь, кое-как в школу ходишь, да? Признавайся, старик. Если откровенно, то и я когда-то не отличался особенным прилежанием. Теперь должен расплачиваться своим горбом. Мои ровесники инженеры, педагоги...

Роману почему-то не понравилось сказанное Костей.

- Ты же только что гордился своей профессией!

- Профессия у меня... чудесная, но... я лично еще ничего такого не сделал, еще ничего не сделал в своей профессии, старик.

Такое признание, видно, дорого стоило Косте, это сразу почувствовал Роман и подумал: молодец! И еще он подумал, взглянув мельком на сразу нахмурившегося собеседника, что он тоже должен быть откровенным. И он сказал:

- Учиться мне неинтересно.

- Глупости говоришь, - промямлил Костя, и Роман понял его так: далеко, мол, мы с тобой, старик, зашли, еще, чего доброго, скоро заплачем, как девчонки.

И они замолчали, встревоженные и настороженные. А Роману так хотелось рассказать этому простому говорливому парню о своих теперешних печалях, о своих тревогах, которые теперь приходят к нему часто, почти ежедневно.

В это время поднялся Миронович:

- Сбегай-ка, Костя, в лабораторию, пора уже.

Костя тут же исчез.

Роман остался один на один с Мироновичем.

На высокие, почти десятиметровые окна надвигались сумерки; окна темными, суровыми квадратами врезались в белые стены. Роман отметил это подсознательно. А сам думал: спросить бы старика об отце. Кто-кто, а Миронович наверняка на заводе всех знал и знает, работает ведь не один десяток лет...

"Нет-нет! Еще повторит то, что сказал Хома... Нет!"

Миронович поковылял от своей скамьи к столику, за которым только что сидел Костя, просмотрел записи, потом обратился к Роману:

- Ты чей будешь, хлопче?

Роман почувствовал, что бледнеет: вопрос - как выстрел в его мысли...

- Любарца... - ответил неуверенно, потом посмотрел старику в глаза, словно в них можно было прочитать все об отце, и повторил: - Ивана Любарца, который на вестонках стоял.

Ничего не изменилось на суровом, расчерченном морщинками, бледном лице Мироновича, и в глазах не изменилось, хотя... тень едва заметно промелькнула в них. А может, показалось?

- Ивана Любарца?

- Угу.

- Так тебя Романом зовут?

- Да, - удивленно подтвердил Роман.

Миронович молча кивнул и спросил:

- В класс какой ходишь?

- В десятый.

Заводские окна тем временем совсем почернели, на темных прямоугольниках рельефно выделялись рамы...

- Что-то сердито отвечаешь, - продолжал Миронович. - Наверно, школу надумал оставить.

- Нет, что вы! - засмеялся Роман. - Кто же позволит, сейчас среднее образование... знаете...

- А я подумал, может, хочешь на завод перебежать. Да и Костя что-то плел. Неправда, значит?

- Не-е-ет...

- Вот и хорошо. Учиться, дружок, надо. Учиться... - Миронович как-то жалобно вздохнул, подсел к столу. - По-настоящему учиться... У нас теперь инженеров много развелось. Придет такой, скажем, ко мне, взгляну я на него и сразу же решу, по-настоящему он ученный или не по-настоящему. Пусть он завод знает от резки до трясушки как свои пять пальцев, а я ему все равно скажу: не по-настоящему ты ученный. Веришь, нет?

Роман передернул плечами, потому что не знал, куда клонит старик.

- Не знаю, что вам сказать...

- Так не может быть. Подумай и скажи.

Роман засмеялся и сказал: