Феликс Светов: Чижик-пыжик

- В ресторан, - сказал я решительно, - немедленно. Я угощаю. У нас ведь остались деньги - верно?

Моя девушка нежно улыбалась, смеялась, и я подумал, что она, пожалуй, создана для поезда, а не для гостиницы. И не для "СВ".

Мы шли длинным составом, проходили вагон за вагоном, тамбуры грохотали...

Поезд был, несомненно, другого класса: не ресторан - стоячка, высокие столики, а в буфет длинная очередь. Торговали водкой в розлив, горячей солянкой и всякой несерьезной закуской. Обзор загораживал толстый, чернявый с проседью, с висячими густыми усами, очень смуглый...

- Кубинский писатель, - шепнула мне Тина, - по-нашему ни слова...

- Скажи ему: он похож на пирата из Стивенсона.

Тина перевела.

Пират неожиданно побагровел, что-то быстро наговорил Тине и сжал кулаки. Тина испугалась.

- Он говорит, что твое место на кладбище, и готов помочь тебе туда отправиться... Что делать?

- Он для того сюда и приехал? - удивился я. - Тогда в нашей конференции был глубокий смысл.

Тина что-то принялась ему объяснять, он затих и взял две банки пива.

- Сейчас мы его научим свободу любить, - сказал я.

Мы взяли две бутылки водки, попросили пять порций солянки и что-то, не вспомнить уже, по мелочи.

Солянка на нас кончилась, а потому нам вылили остаток из кастрюли в одну большую миску и выдали четыре ложки.

- Зови своего Стивенсона, - сказал я Тине и взял пятую ложку.

Разговор был сумбурный, не вспомнить, водка и солянка на всех сработали. Стивенсона мы в конце концов расположили, братались с ним, хотя он буркнул Тине, что такое пойло - нашу солянку, из таких мисок у них едят только свиньи. Потом он совсем разошелся, облизывался на наших девушек, но, разобравшись в ситуации, признался, что мне очень завидует.

- Это тебе изысканный комплимент, - объяснил я своей барышне, - но мне он все равно не нравится.

Потом кубинец исчез, и мы про него забыли.

- Понимаешь, - говорил я очень знаменитому московскому писателю, - мне не удалось на банкете доформулировать свою мысль - микрофон мешал, но на ихней Фонтанке я что-то понял, нечто очень важное для себя и вообще.

- Главное - вообще, - поддержал он меня.

- Дошло! - обрадовался я. - Если мы живыми доберемся до нашего купе, я вам все объясню. Здесь все-таки неуютно...

Как ни странно, мы добрались, хотя это было очень долго, кто-то из нас застрял в тамбуре, скорей всего, застрял я: хорошо помню грохочущий карцер на колесах... В конце концов они обо мне, очевидно, вспомнили и спасли. Я вышел на свободу, моя барышня встречала меня у ворот тюрьмы, у нее были удивительно сияющие глаза, мы нежно целовались и оба были счастливы...

Вообще, как ни странно, эта ночь показалась мне очень счастливой, хотя про отдельное купе для нас Тина даже не обмолвилась. Наверно, там поселился доверчивый кореец из Стамбула. Или у нее что-то не сложилось со знаменитым московским писателем. Всякое бывает.

Но я держал нить и, как только мы угнездились в нашем общем купе, стал ее раскручивать. После нескольких бутылок бывают такие навязчивые идеи.

Водки, к моему счастью, больше не было, иначе едва ли мне суждено было проснуться.

Я обращался к очень знаменитому писателю, чем-то он меня зацепил еще на моем докладе.

- Я понял в этом городе удивительную вещь, - начал я, - но никак не могу ее до... доформулировать.

- Давай утром, - сказал он, - да и как уложить столь важное в одну строку?

- А если попробовать? Как ты думаешь, чем есть стоит и живет эта земля? Хотя бы тот город, в котором мы были, и тот, куда, надеюсь, доберемся?

- Трудно вогнать в одну строку, - повторил он, - тома написаны.

- А если - верой? - настаивал я. - Нет, я сейчас не о православии, едва ли после того, сколько мы выпили, следует... Да ты мне сразу бы об этом и напомнил. Я о другом... Тут, понимаешь, очень сложная ассоциация.

- Тогда о чем? В докладе ты придумал зайца, и хотя он едва ли имеет прямое отношение к теме - там было что-то, о чем можно подумать.

- Не я придумал, а Битов, - сказал я, - и имеет он отношение только к тому, что всегда хочется оправдать собственную несостоятельность. Я не про Битова, а про зайца. Надо было, кстати, заменить зайца чижиком, было бы глубже. Но я его тогда еще не видел. И я не о том.

- Может, будем укладываться, - взмолился мой собеседник, - и девушки наши приуныли...

- У нас впереди ночь, - сказал я, - когда мы еще все так...

Моя девушка держала меня за руку, ее рука была горячая и нежная.

- У меня есть товарищ, - начал я, - я знаю его больше тридцати лет. Славный мужик. Молодой, красивый, азартный - усы, как у этого кубинца, но... Но это совсем разные цивилизации - мы, скажем, населяем Вегу, а он с этой, как ее...