Григорий Свирский - Прорыв

Я положил трубку, сказал Гурам, о чем была речь, и тут Наум вдруг отложил ложку и сказал, вытирая губы тыльной стороной ладони:

-- Вы будете ржать, но я прикатил по той же причине. Гриша, ты у меня запланирован на завтра и на субботу, как договорились, а тут вызывает меня самый, самый и сообщает точь-в-точь, что информаторы Сохнута: "Приехал... отговорите..." Я так понимаю, ему звонил Могила, с которым они вместе загибались в Синае. Дружок! Теперь сам Шауль к Гурам ни-ни, только через дружков. Такова метода... Я так понимаю, Могила, как социалист, опасается, как бы ты не вышел за рамки социалистического реализма...

Регина расхохоталась -- закашлялась, спросила, что я собираюсь писать?.. О шпионах? Чего вдруг?! Наум сразу сообразил, о чем речь:

-- Григорий, давай потолкуем об этом серьезно. Алеф! Поедут ли после твоей книги в Израиль? И без того девять десятых эмигрантов из СССР мчит мимо нас, не оглядываясь. При нынешнем положении, нужно ли выносить сор из избы?

-- А-а, "сор из избы"? -- язвительно заметил Яша. -- Добавь еще, на чью мельницу льем воду? Будто в Москву вернулся... Там с начальством не поладил, тебе лепят "антисоветские настроения". А, Боже упаси, напечатался за границей -- все! Вражеская вылазка... И тут хочешь так же?! Я тебе, Наум, вот что скажу. Социалисты у власти были, считай, полвека. Еще до образования Израиля имели свою армию, свой Гистадрут. Ты разве не видишь -- социалисты успели связать себя, в головах многих, даже с самой идеей еврейской государственности. "Государство -- это я!" Ну, просто не евреи, а Людовики... Не так? Ругаешь Могилу - ругаешь Израиль. Да что Могилу, любого фиксю тронешь -ругаешь Израиль. А уж Голду покритиковал -- поднял руку на весь еврейский народ... Нема, дорогой, не на этом ли держится коррупция? Без ветра мы сгнием...

-Не-эт! Ты меня не так понял! -- нервно вырвалось у Наума. -- Ругайся, критикуй! Хоть криком кричи! Но - здесь! В самом Израиле!

Яша улыбнулся грустно.

-- Наум, ты что, в самом деле хочешь видеть Израиль зеркальным отражением Союза?!. Кого привлечет тоталитарный Израиль. Забыл, кто нас спасал? И тебя, возможно, более, чем других. Все радиостанции мира. Теперь ты спасен и ухожен, и не прочь метнуться... к кому?

-- Понимае-эшь, Яша, сионизм и так держится на кислородных подушках...

-- Может быть, хватит об "измах"! - воскликнула Регина, напряженно внимавшая разговору. -- Миллиард людей уже погиб из-за "измов"... Люди должны знать, что их ждет! "Кол Исраэль" искричалось до хрипу, какой тут рай. Для всех! И молодых, и старых! О Яше они обмолвились? Об Иосифе они обмолвились?.. Не врали бы так оголтело, было бы легче... Приедут те, кого не испугает правда... Другие тут нужны?!

Яша долго прислушивался к препирательствам жены и Наума, который по-прежнему опасался, следует ли потенциального иммигранта огорошивать всей правдой-маткой? Наконец, произнес своим мягким голосом, с едва сдерживаемым гневом:

-- Может быть, я снова ошибаюсь, Наум, но в эту треклятую минуту ты мыслишь, как убийцы нашего отца... Вот кто страшится правды! До холода в желудке! Их не проучила даже война Судного дня. Оставим монополию вранья Могиле и героям Сохнута, которым платят с доставленной головы, как опричникам Ивана Грозного... К книге еще не приступили, а уж Могила поднял на ноги своих дружков. И, думаю, не только в Израиле. Все безмозглые им подвоют, все рептилии: "Зачем ворошить старое?" "Кто помнит Бершевский съезд?"...Мы! Мы его помним, Наум! Я, ты, Дов, Лия... И не забудем! До конца жизни не забудем!.. А что будут голосить рептилии... На-пле-вать!

Там, в России, должны знать в с ю правду. Женщины мудрее нас: хватит суетиться вокруг "измов". Мы перестали видеть за ними людей. Было время, даже собственных отцов... -- Он стал задыхаться, выпил сока, поданного ему Наумом; продолжал с тоскливым беспокойством: -- Моя боль -- прямики. Если Израиля не будет, и им жизни не будет...

-- А я о чем говорю! -- перебил Наум. -- Если бы нас было здесь полмиллиона-миллион, думаешь, мы не справились бы с окаменелым чиновничьим дерьмом?

-- Для этого идти в ногу с Могилой? -- непримиримо сказал Яша. - Врать на всех волнах? Заманивать? Ты помнишь, что говорил отец: "Нас не убьют арабы, нас не прикончат дезертиры; если нас что-то убьет, так это наш собственный аморализм. "

Наум не ответил, посидел молча, в раздумье, взял ложку, зачерпнул борщ, взглянув на часы, втянул в себявоздух, точно обжегся горячим. Похлебал стоя и сказал, что он меня забирает. Они созвонились с Вероничкой, гостю надо проветрить мозги...