Алексей Писемский - Горькая судьбина

Исправник (махнул рукою) . Черт знает, что такое городит.

Чиновник (стряпчему) . Запишите его показание…

Тот только взглядывает на него.

Золотилов.Я полагаю, господа, что нельзя этого записывать, потому что он мертвецки пьян, на ногах не стоит.

Никон (приосанясь) . Никак нет-с, помилуйте! Я только то, что человек, значит, нездоровый: московской части, теперь, третьего квартала, в больнице тоже семь месяцев лежал, а там, как сейчас привели нашего брата, сейчас его в воду, в кипяток самый, сажают, за неволю, батюшка, Сергей Васильич, у кажинного человека расслабят всякие суставы в нем какие есть.

Чиновник.Молчи! Это, наконец, не служба, а каторга становится.

Те же и Давыд Иванов.

Давыд Иванов.Ананья, ваше благородие, я поймал и привел.

Чиновниквстряхивает головой.

Исправник (с удовольствием) . Ну, вот, слава богу.

Сотский (крестясь) . Слава те, господи!

Золотилов (Давыду Иванову с неудовольствием) . Где же ты поймал его?

Давыд Иванов.Я, батюшко, Сергей Васильич, виноват тоже, значит: на своей полоске боронил, глядь, он и выходит из-под Утробина, из лесу. «Давыд Иванов, говорит, начальство меня ищут?» – «Ищут, говорю, брат». – «Веди, говорит, меня к ним, хочешь связанного, а хочешь так…» – «Что, я говорю, мне тя связывать».

Чиновник.Кто ж ему тут пристанодержательствовал?

Давыд Иванов.Об этом, ваше благородие, тоже разговору не было. Я тоже-тка все поодаль от него шел… опасно было: человек в эдакой отчаянности, пожалуй, что и сделает над тобой.

Чиновник (сотскому) . Поди, введи его сюда!

Сотский.Как ее-то, ваше благородие, прикинуть тут. Все вон понаваливается: попридерживаешь ее маненько.

Чиновник (вскрикивая) . А хоть бы она сквозь землю провалилась, дурак эдакой.

Исправник (вставая) . Бурмистр его может привести. (Подходя к дверям.) Скажите Калистрату, чтоб ввел сюда Ананья.

Чиновник.С кандалами на руках и на ногах.

Исправник (повторяя) . Скованным.

Голос за стеной. Слушаем, ваше благородие.

Чиновник (стряпчему) . Что же вы?

Стряпчий.Пишу-с, только как ведь тут, – я не знаю…

Золотилов (вставая на ноги) . Я опять вам повторяю, господа, что нельзя этого писать. В противном случае я войду с отдельным мнением.

Чиновник.Я в вашем мнении совершенно не нуждаюсь.

Золотилов.А я вас буду просить нуждаться в нем. Если бы дело шло о какой-нибудь пропавшей лошади или корове, вы бы могли быть свободны в ваших действиях – законных и незаконных; но когда оно касается дворянства, которому я имею честь служить, я всегда тут буду иметь свой голос. Господин исправник, вы тоже избраны нами, а потому не угодно ли вам сказать ваше мнение.

Исправник (струся) . Пьяных, конечно, что-с, не велено спрашивать.

Золотилов.Но кроме этого, господа, поймите вы: главное то, что вы тут пьяницу мужика ставите на одну доску с дворянином, который, смею вас заверить, ничем не запятнал себя в уезде…

Чиновник (перебивая его) . Я служу правительству, а не дворянству, и во всяком случае прошу вас прекратить наш спор, потому что убийца приведен.

Показывается Ананий Яковлев с кандалами на руках и на ногах. Выражение лица его истощенное и совершенно страдальческое. В дверях набивается толпа мужиков и баб.

Одна из баб.Какой, мать, худой да ненарядный стал.

Мужик.Сам пришел – ну-ко?

Ананий Яковлевпрямо подходит к столу.

Бурмистрстановится поодаль.

Чиновник (оглядывая Анания) . Молодец славный! Хоть тысячу плетей, так вынесет. (Исправнику.) Опросите его заголовок!

Исправник.Сколько тебе от роду лет?

Ананий Яковлев.Тридцать бы словно шесть минуло.

Лизавета, услышав голос мужа, начинает всхлипывать.

Ананий Яковлеввздрагивает.

Сотский (унимая ее) . Ну, полно, полно.

Исправник (Ананью Яковлеву) . Какой ты веры и бываешь ли на исповеди и у святого причастия?

Ананий Яковлев.Веры церковной, и ко святым тайнам ходил тоже в Питере кажинный год.

Лизаветаеще сильнее начинает рыдать и вытягивается всем телом.