Иван Шмелев - Том 7. Это было

Она сказала-швырнула:

– Проспись, мальчик!

Я завертелся на острие, куда швырнула она меня этим – «проспись, мальчик!» Этим цинизмом или… геройством?.. «Тула» выделала таку-ю!! Она убила меня. Смехом акульих зубов и злобой в глазах – убила.

Во мне шевельнулось, укусило меня сомнение.

Я не ошибся тогда. Я же видел, как она выла и извивалась под петлей, как болтался ее шелковый хвост акулий, хвост в клочьях! Это было потом. Но это было!

Да, сомнение меня укусило. И все же – я знал, кто это. В это время взрывались мосты на тылах нашего фронта.

Волной грязи хлестнуло в меня, и я крикнул:

– Прочь, человечья падаль!

Она смерила меня нагло:

– Тише, малёнчик!

Почему я не убил ее в этот миг?..

Во мне взметнулось два чувства: похоть и отвращение. Столкнулись с такою силой, что я обратился в нуль. Я лопнул, сложился, как шапокляк с удара.

– Пропадем! – кричал казначей, – что делать?!.

Он был положительно великолепен. То его вскидывало на гребень, и он закипал пеной: топал на невозмутимых «иностранцев», бил себя в грудь и отдавал кому-то распоряжения. То проваливался в пучину: падал в кресло и бешено растирал лысину салфеткой. Он даже облачился в мундир со шпагой, нацепил ордена и то и дело высовывался в окошко, словно ожидал невесту.

Шум в городке затихал. Пробило полдень. Но казначей не терял надежды: уложил в корзину закуски и бутылки и наказал Зоське хранить квартиру.

– На антресоли! – скомандовал он гостям лихо.

Они и не пошевелились.

– Мы сохраним вам берлогу, дурак лысый! – крикнула Аргентинка.

Казначей поперхнулся, присел и прикрыл лысину салфеткой. Все перевернулось вверх ногами. Сейчас наплюют нам в глаза…

– Вон отсюда, скоты!

Я их выгнал, пригрозив наганом. Этот язык они хорошо знали.

Слышим – идет машина, ревет сиреной, тревожно кашляет: клёк-клёк-клёк…

– Спасение! – завопил казначей, – ура!

Подкатил Сашка под окна, завыл сиреной. Круглая морда – свекла, фуражка на затылке, на груди бутоньерка с жасмином… Не шофер – шафер! Оправдывается-бормочет:

– Виноват, ваше вскородие… Невесту маленько сэвакуи-ровал…

Невесту! Эти, широкоскулые!.. Как мак, горит от стыда: всегда был исправный.

– Рвут мосты по тылам… торопиться надо…

А?!! Теперь – торопиться надо! Погрузил я своего казначея с чемоданом… И развезло же его, – как грязь! А фигура… – пузырь в мундире, при орденах. Крикнул Сашке:

– Вперед! час сроку!! И засверлили!..

С дороги! всё с дороги!! Гу-гу! клёк-клёк-клёк!..

Полетели возки в канаву. Коровьи хвосты, и визг, и ругань, и пыль такая – пожар! Несокрушим затылок, моя опора – успокоение, недвижны скулы: сиди покойно. Собака ли визгнет – тряпкой летит в канаву, воз ли повалится на крутом – кривом повороте, баба заверещит, прихватывая ребенка, – недвижны скулы, несокрушимо вдумчив затылок; разве только круто вскраснеют уши…

С дороги! всё с дороги!! Гу-гу-у!..

Казначей о бочок бьется, разинув рот: разжал ему золотые зубы вихрь-ветер. Задохся, козырек натягивает, взмолился:

– Пронеси, Господи…

В ногу мою вцепился, посинел с натуги…

Мчит меня бешеный вал на гребне, лих его гон железный, летят со щебнем думы за верстовые столбы… – все ясно. Вон оно, стадо пасется, не зная ни тех, ни этих. Вон она, кроткая даль, – всех принимает лаской. Мчится на нас придорожная береза… Прощай!.. Прощай, старик… Зажимает уши в ужасном реве…

С дороги! всё с дороги! Гу-гу-у-у-у…

Все позади осталось – переселение народов. Пустыня-даль впереди, вольный ветер…

Тревога? Затылок дрогнул… Ходу сбавляет Сашка, остановил машину…

Да что такое?!

Смотрит на меня – Сашка не Сашка: серое лицо бормочет:

– Бензин кончается…

Расстроился с опозданья – в квартире у казначея запасный бидон оставил! Словно ударил в сердце.

– Назад!

– Никак не хватит. Больше двадцати верст покрыли, а бензину и на десять не будет, без подъемов…

И машин позади нету. Что же делать? И вдруг казначей:

– Есть! Знаю!! Где-то госпиталь должен быть, поворот налево…

Смотрю на него: совсем пьяный, и глаза побелели. А он свое:

– В семи верстах, в сторону… госпиталь, как будто…

Путает что-то: ассигновки какие-то, доктор на машине приезжал, в карты звал…

– Есть поворот, – подтверждает и Сашка. – В леса поворот будет.

– Там-то и госпиталь! В лесах экономия… как ее?.. «Звиш-ки» либо… «Звашки»!

– А где госпиталь, там и бензин. А надо торопиться, – настаивает Сашка. – Кругом шпионы напущены. Штабные на станции говорили: важные какие-то усклизнули! Наши, будто, агенты были…