Владислав Титов: Всем смертям назло

* ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

1

Ночью в окно заглядывал двурогий серп луны. Когда на него наплывали тучи, в палате становилось совсем уж неуютно. Издалека долетал глухой шум. Он медленно нарастал, переходил в отчетливое рокотание и потом так же медленно затихал.

"Машины идут, дорога недалеко, - думал Сергея, силясь уснуть. - Сколько сейчас времени? Как болят руки. Огнем жжет. Отрезали ведь, а они болят. Почему здесь не дали морфия? Скорее бы наступило утро. Отиа уже проводили. Как он обо всем расскажет маме?.."

Рядом заскрипела кровать.

Сонный голос спросил:

- Не спишь, Егорыч? Я вот все думаю: живешь дома, ходишь на работу, и кажется - нет на свете болезней, страданий, все течет гладко, чинно... А как попадешь сюда, насмотришься... Иной будто мир. Сколько на человека бед цепляется! Да какие... Неужели и при коммунизме так же будет?

- А куда ты денешься от всего этого? - откликнулся голос из темноты. Меньше то есть будет этих гадостей, а быть будут. Победим старые болезни новые появятся. Болезни - это тоже проявление жизни.

- Унылая картина.

- Нет, таких больных, как мы, те есть лежачих, не будет. Профилактика лучше станет. В самой ранней стадии распознают болезнь и убьют ее, а то и вовсе предупредят.

Помолчали.

- Странная она штука, жизнь! - заговорил голос, начавший разговор. Пока не придавит к ногтю, не задумываешься о ней. Живешь себе... Получку получил - рад, выпил - весел, с женой поскандалил - гадко. Транжиришь ее, жизнь, направо-налево... А ей ведь цены нет. Поздно только мы понимаем это. Как у скорого поезда: расстаешься с другом и, пока есть время, болтаешь о пустяках, а тронется, мелькнет последний вагон - и вспомнишь: главного-то я не сказал. Ан поздно! Хлестнет поезд последним гудком - и привет!.. У меня не все получалось в жизни. И лгал, и малодушничал, и прочая гадость была. Это я только теперь понял. Эх, другую бы жизнь мне!

- Жизнь - это не мотор в машине, который можно заменить, - вздохнул Егорыч. - Оболочка осталась, а нутро другое. Недаром кто-то пошутил, что обезьяна, прежде тем стать человеком, сначала засмеялась и подняла голову вверх, то есть разогнулась, потом заплакала, а вытерев слезы, поняла, что у нее есть руки, и тогда стала человеком.

- Да, слезы... Как думаешь, Егорыч, жена останется с ним?

- То есть в каком смысле?

- В прямом... жить, женой...

- Никак не разберу я тебя, Остая Иосифович! Мужик ты вроде ничего...

- Да я просто, я так... Гелоса умолкли.

В наступившей тишине тонко попискивала конка Егорыча. Старик сердито ворочался с боку на бок.

2

Даже самый беглый осмотр больного убедил Кузнецова - нового лечащего врача Сергея - в срочной необходимости хирургического вмешательства. Промедление могло стоить Петрову жизни. Сосуды подключичной артерии лопались, как мыльные пузыри, вызывая обильные кровоизлияния. Остановить этот смертельно опасный процесс могла только немедленная операция перевязка артерии почти у самого сердца.

Наступали первомайские праздники. Они могли задержать операцию по меньшей мере яа два дня. И Григорий Васильевич решился: он будет оперировать завтра же, первого мая.

Домой хирург шел пешком. Кузнецов любил эти прогулки после работы. Многоголосый шум, здоровое дыхание многолюдных улиц освежающе действовали на него. Отвлекали от больничных забот, глушили думы о служебных неурядицах, успокаивали нервы. И в этот вечер ему хотелось забыть обо всем на свете, пройтись по предпраздничному городу, ни о адм не думая, не заботясь.

Григорий Васильевич шел домой не спеша. Веселой суматохой были полны улицы, горели кумачом флагов, в воздухе висел радостный гул и пахло чем-то таким, чем может пах- ( нуть только канун большого праздника.

"А может быть, не надо было назначать операцию на праздник? неожиданно ужалило врача сомнение. Тут же вспомнилось лицо больного и его голос- "Доктор, я буду жить?" А глаза уже ни во что не верят. - Будет, должен! Человек должен жить!"

Около дома Кузнецова встретил сын. С разбегу прыгнул на шею.

- Папочка, мама себе такое красивое платье купила, такое красивое! Мы пойдем на парад? Ты посадишь меня к себе на плечи? Хочешь, я дам тебе шар? Самый красивый!

Отец улыбнулся.

- Видишь ли, Сережа... Дело в том, что я не смогу завтра пойти с вами. Мне очень жаль, но...

Сын соскочил с рук, шмыгнул носом.

- И всегда ты так, папка! То у тебя футбол, то еще что...

- Ну, ну! Ты же мужчина! Постарайся понять меня. Одному человеку очень плохо. Он попал в беду. Ему надо помочь. Обязательно. Понимаешь?