Алексей Толстой: Публицистика

Выпущена книга г-на Багрина с вымышленным предисловием и удостоена восторженной рецензии "Нового времени"... Но все-таки мы посоветовали бы г-ну Багрину уничтожить эту плохую книжку, чтобы не портить вкус к народному у доверчивой публики.

[О КРАСОТЕ В СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ]

Когда искусство изобразит современную нам жизнь, найдя в ней прекрасное и плохое, смешное и поэтичное, - тогда красота в жизни станет видимой и жизнь начнет подчиняться пределам, обозначенным искусством.

Искусство наших дней пока еще не питается современной жизнью; прекрасное ищет оно в прошлом, а в настоящем создало лишь "Мелкого беса" и литературу самоубийц - единственный символ - газетную хронику. Поэтому говорить о современной красоте нельзя - ее нет, но она будет: искусство уже пережило развал и готовится к великой своей всегдашней задаче.

ОБ ИДЕАЛЬНОМ ЗРИТЕЛЕ

А в т о р. Уверяю вас, как песня, сказка, сказание и апокриф, так же и театр создается народом.

Р е ж и с с е р. Действо "О царе Максимилиане", солдатские пьесы?

А в т о р. Нет, весь театр; исключая, пожалуй, последнего времени, когда именно и заговорили об упадке.

Р е ж и с с е р. Вы говорите о стремлении к современности? О темах, которые поневоле выдвигаются новою жизнью?

А в т о р. Меня сейчас не интересует тема - от лишнего плохого произведения театр не выиграет. Я говорю, что участие народа в том, - как играть пьесу, а не в том, - что разыгрывать на театре. Ведь Титания влюбилась в первого встречного, таков закон Оберона. Это безразличие объекта и важность лишь очарования чувства есть великая насмешка над любовью и также зерно, из которого вырастает театр.

Р е ж и с с е р. Надеюсь, вы говорите только о театре?

А в т о р. Конечно. Романическое искусство, например, включает в себя иные элементы: мораль или ее антитезу и т. п. Театр же может обойтись и без морали. Никого не интересует, нужнее ли искусство железнодорожных мостов, важна лишь и существенна в нем одна черта: чтобы тот, кто творит и кто воспринимает, испытывали одинаковую радость претворения неуловимого чувства в четкие формы. Вот на этой радости, возникающей между актером и зрителем, и стоит театр.

Р е ж и с с е р. Вы говорите о народе, но ваш народ-зритель вчера смотрел "Леду" Каменского, сегодня идет к нам; я уважаю зрителя в теории и все-таки хотел бы играть при пустом зале.

А в т о р. Попробуйте - через неделю ваши актеры перестанут бриться... а еще через неделю сойдут с ума. Меня уверял один мой приятель: играя, он представляет, что во всем, полном людей, зале сидит какой-то один зритель, который совершенно чувствует каждое его слово. По праздникам, когда приходит случайная толпа, этот актер не испытывает подобного чувства и говорит свою роль, как автомат. Вот этот невидимый зритель и есть то, что дает театру жизнь, без чего он мертв, не существует... Сколько бы театр ни вложил таланта и ума в постановку, если в зале этого зрителя нет - спектакль превращается в выставку декораций и в чтение ролей... Найти этого зрителя - вот задача театра...

Р е ж и с с е р. А для этого поставьте злободневную пошлятину.

А в т о р. Нисколько. Ведь я сказал, что искусство есть претворение неясных идей в ясные формы. Талант дается автору взаймы народом. В народе бродит смутная идея. Автор претворяет ее в форму. И чем смутнее идея, тем новее и неожиданнее является ее форма. Этим, между прочим, объясняется, что высокоодаренные художники, то есть ухватывающие наиболее неуловимые, тонкие, едва народившиеся идеи, бывают часто не поняты современниками. А бездарными называют тех, кто питается тем, что уже было оформлено, пережито и отмерло. Бывают времена, когда осуществляются вечные идеи, пишется "Гамлет", "Ревизор", "Эдип" и т. д., и эти формы мы называем вечными, потому что они могут быть рассказаны всегда по-новому. Вы помните, сколько говорили о соборности, "оргиазме" и т. п. Это требовало осуществления, и вот Рейнгард ставит "Эдипа". Индивидуализм - вы помните? "Я" с большой буквы и мир как представление моего Я немедленно же отзвучал в постановке "Гамлета" Художественным театром. А теперь, когда омраченная невылазными сумерками наша жизнь, так еще недавно едва не осуществившая почти все свои надежды, потребовала во что бы то ни стало бога и красоты, нам показывают "Пер Гюнта" и "Турандот". Путь театра всегда немного впереди времени: переживание старого, а не рассказывание его по-новому; археологический музей нужен лишь для щекотания изысканных нервов...