Хаим Саббато - Выверить прицел

Потом старец предложил отцу выпить вина. Большое это дело — выпить вместе; веселящее сердце отличное вино сближает людей, тем более «Кармель» вино Эрец-Исраэль. У нас не было стула, чтобы предложить старику; на единственной застеленной сохнутовской кровати плакали младенцы — девочка и мальчик, поэтому старик и отец пили вино стоя.

Старик пожал отцу руку, пожелал счастливой жизни и сказал: «Благословенны прибывшие в Эрец-Исраэль». И отец ответил ему пожеланием хорошей и мирной жизни и добавил: «Благословенны находящиеся здесь».

На душе у отца потеплело, и он рассказал, что и в Египте в праздники пили вино «Кармель» из Эрец-Исраэль.

Произнесли заключительные благословения: на финики — один из семи видов плодов, которыми издавна славна наша земля, и на вино. И старец объяснил нам, что здесь, в Эрец-Исраэль, благословения произносят иначе, чем в галуте.

Затем он захотел узнать наши имена. Спросил, знаем ли мы, какой стих Торы соответствует каждому из нас. Мы не знали. Мы даже не слыхали о таком что у каждого человека есть «свой» стих. И объяснил нам старец, что каждому из детей Израиля соответствует в Писании особый стих: он начинается с первой буквы его имени и заканчивается последней. Мы унаследовали от наших предков бесценную возможность не позабыть своего имени в День Суда, если трижды в день будем произносить свой стих в конце молитвы «Восемнадцать благословений». Стих, который указывает на имя человека, сопровождает его всю жизнь. Он стал находить стихи к каждому из наших имен. Дошла очередь до меня. Я назвал свое имя, и он тут же прочел: «Вот ангел Господень стоит станом вокруг боящихся Бога, и он спасает их» [12] Пс. 34:8 (33:8). .

Возрадовался отец и сказал матери: «Видишь? Жители Эрец-Исраэль достойные и уважаемые люди, сведущие в Писании и гостеприимные. Добра эта земля и добра Тверия. Святая земля». Но мать не успокоилась. Всю ночь, не смыкая глаз, писала письма родственникам. Не могла понять, что произошло с телеграммой.

Назавтра у входа в наш барак остановилось такси. Там были все: и Нино, и Заки, и хахам Биньямин. «Собирайтесь! Вы едете с нами в Иерусалим, сейчас!» Никакие мольбы и возражения отца не помогли, и мы уехали.

События развивались своим чередом, и в конце концов мы очутились в доме нашего дяди, хахама Биньямина, в квартале олим Бет-Мазмиль. В комнате, где и без нас было тесно, стало еще теснее, но никто на это не жаловался. Мы, дети, сразу по прибытии пошли вместе с Шабтаем, сыном хахама Биньямина, играть на площадке у клуба «Тикватейну».

Там было полно детей, как и в маленьком садике рядом. Было очень шумно: играли в солдат. Ветви инжира служили ружьями, сосновые шишки — гранатами. Один мальчик был командиром. Мы устроились в уголке, у песочницы. Между собой разговаривали тихо, как в Египте. Но не успели даже начать играть, как вся ватага нас окружила и дети закричали: «Арабы, арабы!»

Я заплакал и хотел бежать, но не знал куда. И тут мальчик-командир сказал:

— Не бойтесь, никто вас не тронет, ни Кесласи, ни Дэдэ. Момо вас защитит. Вы теперь наши, входите в нашу команду и будете под нашей защитой.

Команда смотрела на него с обожанием. Он объяснил им:

— Эти дети не арабы. Они олим хадашим. Они говорят по-арабски, потому что еще не знают иврита.

— Да, да, они из Египта, — поспешил подтвердить Шабтай в нашу защиту. Они только вчера приехали, это наши родственники, не обижайте их.

— Не беспокойся! — ответил ему Момо. — Здесь командир я. И пока я здесь, никто ничего им не сделает.

Дети быстро разошлись, но я не понял ничего из происшедшего. Кто эти дети? Для чего у них ружья? С кем они воюют? Кто такой Кесласи? Что значит, что мы теперь в команде этого мальчика? Я продолжал плакать и побежал к дому хахама Биньямина. Мать во дворе пыталась вскипятить на примусе воду для стирки в большом бачке. В Египте к нам приходила прачка.

— Мама! Нас называют арабами! — взволнованно сказал я.

Потом я видел, как Момо-командир играл в футбол центральным нападающим в команде Цахи. Когда он с мячом приближался к воротам противника, вся защита разбегалась по сторонам. Плохо придется тому, кто встанет на его пути или заденет нечаянно.

Мы изучали Книгу Бытия — Берешит. Комментарии Раши [13] Раши, от «рабейну Шломо Ицхаки» (1040–1105) — величайший еврейский комментатор Танаха и Талмуда. Тору с его комментариями религиозные евреи изучают с детства на протяжении всей жизни. нам объяснял рав Диканоф. Бен-Шошан читал нараспев: «А птиц не рассек» [14] Описание завета Бога с Авраамом в Быт., 15:1-21. . И рав Диканоф объяснял, что Раши видит в этих словах указание на вечность Израиля. Я продолжал: «И спустились коршуны на трупы, но прогнал их Авраам». И Бен-Шошан спросил: «Какой намек содержится в слове „трупы“?»