Руслан Белов - Бег в золотом тумане

"Твоя собака — ты и связывай", — сказал я пастуху. Пришлось бедняге самому с ней договариваться. А через два дня выхожу утром в маршрут и вижу, — псина на своем месте лежит и мордой в пустую миску тычет! Потом еще раза два его покупали…

— С псами-то можно сладить… — чуть улыбнувшись, промолвила Наташа.

— А вот если эти двуногие нас догонят, то пощады не жди! Пытать будут. Резвон это делает профессионально… Мужиков кастрирует, или на кол сажает. А женщин, которые ему не угодят, — своему ишаку в жены отдает: Привязывает их туловище к станку в позе, которую предпочитает ишак. Затем приносит ему много хорошей еды. Всё остальное природа матушка делает… Резвон только наблюдает.

Если не хочет, чтобы животное "растерзало" женщину, даёт ей маленькую плоскую тыкву, с отверстием насквозь, и позволяет надевать ишаку на "орудие труда". Этот ишак так пристрастился, что и ослиц в упор не замечал. Меня однажды тоже отдали, но животное не в духе было. Тогда Резвон одним ударом кулака ишака свалил. Если бы не ты, некоторые из нас уже давно были бы на небесах!

— Если бы не я? Что-то вы с утра загадками говорите. Что же такого я натворил?

— Ты правда ничего непомнишь? Тогда слушай! После того, как резвоновские сторожа тебя избили, я думала, что ты до утра не придёшь в себя. Лейла сразу забылась. А я не смогла. Да и как заснешь? Знала, что нас ждет! Примерно через час ты зашевелился. Я всё видела, потому что зрение у меня кошачье! Потом встал и к сабле пошел [13] Заметив эту саблю на стене в комнате Резвона, я подумал, что это - бледный, колюще-режущий аналог чеховского ружья, которое в последнем акте должно выстрелить. Но, кроме того, что было на самом деле, я не смог ничего путного придумать и скоро забыл о ней, как забыл её Сергей под колесом Газ-66-го в суматохе бегства из Нагза. . Ухватился зубами за рукоятку…

— Эфес…

— Да, за эфес зубами ухватился и со стены снял. Затем уложил оружие на пол и лег на него спиной и, плечами и задом двигая, вытащил из ножен. Веревку перерезал таким же способом минут за пять. Подошёл к шкафу, под которым томились мы с Лейлой. Шнур от утюга развязал, меня вытащил и снял верёвки. А подругу оставил связанной. Покопался у нее в веревках, рукой махнул и пошел…

— Очень на меня похоже, — закивал я и ободряюще улыбнулся Лейле, встретив в окне кабины грустные, очень усталые, но бесконечно милые моему сердцу, глаза.

— Ты женщина сильная, уверенная, помочь могла моей птичке.

— Потом ты открыл дверь и ударил кого — то саблей… Бандиты и понять ничего не успели. Во дворе еще одного положил.

— А потом?

— Потом мы с тобой вдвоем из ямы ребят освободили. Как только они наверх вылезли, ты, ни слова не говоря, саблю бросил и в комнату вернулся. Я подумала: "К Лейле пошел", — и за тобой увязалась, чтобы помочь в чувство ее привести. Очень уж она плоха была. А ты вошел и спокойно на свое место лег и сразу же заснул. Только тогда я догадалась, что ты и не просыпался вовсе. Потом Сергей сказал, что ты ну, этот… Сам знаешь…

— Знаю. Moondaboy! А что потом?

— Я Лейлу стала развязывать. Долго возилась. Она сразу к тебе бросилась, припала к груди, а ты на спину перевернулся и захрапел!

— Старость — не радость! А ребята как? Где Резвон был?

— Он же сказал, что к жене пойдет. А она на краю кишлака живет. Он там дом отстроил. Тебя с Сергеем хотел ей отдать.

— Зачем?

— Служить! Верой и правдой. Но перед этим собирался превратить вас в бесполых и бессловесных существ!

— Я этого не перенёс бы! Странно, почему они оставили нашу машину во дворе? Бери и езжай?

— Машину негде больше ставить. А оружие ваше у охранников было, забыл что ли?

Примерно через час мы остановились. Знатоки в лице Юрия Львовича и Сергея Кирилловича тут же поставили диагноз: "Бензонасос и карбюратор не находят общего языка"… Кое-как проехав еще сотню метров, мы нашли удобное для стоянки место. Дорога просматривалась, на удивление, хорошо. Но я всё равно волновался, потому что знал, на какую жестокость может подвигнуть Резвона наш побег.

Кивелиди с Житником тут же сняли бензонасос и начали колдовать. Я достал аптечку и густо смазал зелёнкой царапины и уколы, покрывавшие лицо и шею Серёги, затем подошёл к Лейле. Убедившись, что с ней всё в порядке, я взял двухстволку и потопал в тыл, глубиной километра полтора.

Место для засады я нашёл по всем правилам снайперского искусства:

Разместился на взгорке, за валуном и стал воображать, как ударю дуплетом по шоферу и, сидящему рядом Резвону, когда их машина, натужно ревя, будет преодолевать крутой, почти в 45 градусов, подъем.