Дмитрий Яблонский - Таежный бурелом

— Эй, янки, постой! — Кожов преградил дорогу солдатам. — Разве тебе дана сила для того, чтобы девок обижать?

Солдат остановился, пренебрежительно оглядел стоявшего перед ним казака.

— Я кому сказал, стой! Девушка — моя невеста!

Ни слова не говоря, солдат потащил за собой Наташу.

Кожов изо всей силы вытянул его нагайкой.

Солдат вскрикнул. Наташа выскользнула из его рук, встала рядом с казаком.

— Беги, сестренка, до матери! — повелительно крикнул казак.

— Они убьют тебя!

— Не убьют! Беги!

Наташа встретилась глазами с требовательным взглядом Андрея и быстро пошла по саду.

— Я делай нокаут, — заявил солдат, сжимая кулаки.

— Что? — не понял Кожов.

— Бокс!..

Солдат с яростью поднял сжатые кулаки на уровень глаз.

Кожов отклонился от удара. Мгновенным, но сильным выпадом ударил солдата, тот сразу же рухнул на землю.

Кожов, не оглядываясь, неторопливо пошел своей дорогой.

Потрепанные под Никольском-Уссурийском и подкрепленные свежими силами, японские части при поддержке артиллерии вклинились в расположение так называемого редута Грозного, пытаясь замкнуть крылья тридцативерстной подковы, окружавшей подступы к Спасску. Красногвардейцы, напрягая все силы, сдерживали хлынувшие в прорыв превосходящие силы противника.

Бронепоезд командующего фронтом задержался на блок-посте. Проверили тормоза, и бронепоезд стал медленно спускаться под уклон.

Шадрин задумчиво смотрел в окно. Солнце зашло. Сквозь грохот поезда неотчетливо доносился гул сражения: стрекотали пулеметы, иногда гремели артиллерийские раскаты.

Опершись руками на стол, заваленный донесениями, стоял встревоженный прорывом фронта Дубровин.

Шадрин прикрыл бронированный ставень, подошел к карте.

— Никак не рассчитывал, что они нас в затылок ужалят, — глухо кинул он.

— Читал сообщение подпольного штаба из Владивостока? — отозвался Дубровин.

— Не успел. Только взял в руки, а тут ты с этой Карпатской. Деревушка в пятнадцать домов все карты спутала.

— Не волнуйся, Родион. Мы их ночью с разъезда из бронепоезда огнем накроем.

— И зол же я, сам фейерверкером [21] Фейерверкер — артиллерийский унтер-офицер, младший командир в царской армии. к шестидюймовому встану…

— Когда полководца душит злоба, быть победе, — пошутил Дубровин.

Паровоз дал контрпар. Лязгнули буфера, бронепоезд остановился.

— Мост взорван.

Бронепоезд отошел под укрытие скал. Шадрин и Дубровин сошли на землю.

Их ждали моряки боцмана Коренного.

— Моряки, товарищ командующий, готовы к авралу, — доложил боцман.

Разрушенный мост казался неприступным. Кучка моряков лежала над обрывом. Заметив подползавших командиров, они скатились вниз.

Шадрин поглядел на темнеющее небо, приказал:

— Действуйте, товарищ командир.

Боцман свистнул. Зашуршал песок, посыпалась галька. Железнодорожное полотно запестрело от матросских тельняшек.

Поблескивали прижатые к земле штыки. К боцману подполз матрос, прозванный товарищами Алехой Жарким.

— Кабочный строп [22] Кабочный строп — веревочная петля (морск.) . , — прошептал Коренной.

Алеха Жаркий подтянул к себе лежащий у стрелки трос.

— Отдаю швартовы.

— Смажешь — утоплю!

Алеха Жаркий усмехнулся. Привстал на колено, размахнулся. Стальная кошка, прикрепленная к канату, взвилась в воздух, зацепилась за переплеты обрушенной фермы моста.

— По-нашенски. За рею зацепил, — прошептал боцман. — Готовься к авралу. Часовых убрать без шума!

Алеха Жаркий, слившись с землей, скользнул к затаившейся цепи моряков.

Боцман закрепил конец каната за ствол прибрежной лиственницы, приподнялся на локтях.

По натянутому канату скользнула тень. Через несколько минут раздался отрывистый вскрик. В туманной мгле глухо булькнуло. По цепи матросов, растянувшихся вдоль рельсов, прокатился гул. Следующий за правофланговым моряк отдернул от каната руки.

Боцман, скрипя зубами, кинулся к нему.

— Моряк, моржовый бивень тебе в глотку! — зашипел он. — Ты на кого похож, дохлая камбала?

— Не горячись, боцман.

Дубровин подполз к обрыву, повис на канате над рекой.

— Передай по цепи, — зашептал боцман, — опозорил Мишка матросское племя. Адмирал якорь выбрал.

Моряки напряженно всматривались. Канат натянулся. Военком быстро подвигался к третьему пролету.

Боцман, свесив голову с обрыва, не спускал с военкома глаз. Канат вздрогнул раз-другой. Боцман перекрестился. Один за другим матросы начали переправу. Подвиг военкома пристыдил малодушных. Удалось перетянуть по канату и пулеметы и цинковые коробки с патронами.