Егор Овчаренков - Последний бросок на запад

Прямым попаданием хорватского снаряда единственное орудие сербов было уничтожено. Ряды защитников таяли на глазах. Те, кто не бросился бежать, или отстреливались, или были уже убиты.

Емельянов и Чернышев вели ожесточенную пальбу по пехотинцам. Но танки остановить было нечем — пулеметы и минометы молчали. Рядом снова раздался взрыв. На том месте, где только что лежал казак Егор, осталась лишь дымящаяся воронка.

— Эх, Егор, Егор! — пробормотал Емельянов.

Хорваты подошли уже совсем близко. Надо было спасаться. Емельянов вскочил и побежал в сторону леса — там танкам было посложнее маневрировать. На бегу он прокричал:

— Вадим! Ты где?

— Здесь я, здесь…

Вадим бежал следом.

Хорваты, подбадривая себя яростными криками, преследовали сербов: косили их очередями из автоматов, танковых пулеметов, давили гусеницами машин. Отступающие беспорядочно отстреливались.

— Помогите! — раздалось где-то рядом в месиве земли и снега.

К Дмитрию протягивал руки сербский воин, с которым он жил и сражался бок о бок уже несколько месяцев. Теперь от четника осталась только половина тела. Все, что было ниже пояса, оторвало взрывом, и непонятно, как только этот человек оставался еще жив.

Несчастный хватал землю руками и пытался ползти, руки срывались, и он утыкался головой в землю. Потом снова упорно приподнимал голову и что-то хрипел — на губах пузырилась кровавая пена…

Помочь этому человеку было невозможно, но и забыть это зрелище тоже было невозможно. Война показывала свой самый жестокий и страшный оскал. Емельянов почувствовал, что его охватывает настоящая паника. Нужно было думать только о спасении.

Он споткнулся и свалился в воронку от взрыва. Что-то тяжелое придавило его сверху. Он с трудом догадался, что это также смертельно испуганный Вадим Чернышев. Омоновец поднялся быстрее и, оттолкнувшись ногой от головы Димы, бросился бежать дальше. Тот выплюнул набившуюся в рот землю. И тоже хотел кинуться следом спасать свою жизнь.

Но тут рычание вражеского танка раздалось совсем рядом. Дима обернулся. Рядом свистели пули, рвались снаряды, но он, здоровый мужик, профессиональный воин, был жив и вооружен. Он понял, что просто не имеет права паниковать и трусить, когда еще что-то может. Пришло странное спокойствие, стало даже как-то тише, словно бой ушел в сторону.

Прямо на него полз танк, за которым в дыму мелькали фигуры хорватских пехотинцев. Емельянов вытащил из подсумка две гранаты и поднялся во весь рост.

— Ложись! — заорал где-то за спиной Чернышев.

Емельянов ждал. Танк неумолимо приближался. Оттуда не стреляли, видимо, решив, что этот рослый серб сошел с ума и на него не стоит тратить патронов, достаточно раздавить гусеницами.

Когда осталось метров пять — семь, Дима упал на землю, успев метнуть в танк две фанаты. После этого он схватил автомат и приготовился отстреливаться до последнего патрона.

Когда пыль, поднятая взрывом, осела, Емельянов увидел, что танк крутится на месте, — одна гусеница была сорвана и, как огромная змея, извивалась, вздымая землю.

Кто-то из хорватских пехотинцев оказался в опасной близости от подбитого танка и попал под гусеницу. Под, дикие вопли человека боевая машина, прежде чем остановиться, разорвала его на части — руки и ноги, внутренности и голова были превращены в кровавое месиво.

Здесь, в небольшом перелеске, в непосредственной близости танков больше не было. Емельянов открыл огонь одиночными, стараясь стрелять поточнее. Стрельба была слышна повсюду: значит, не все еще было потеряно, значит, сопротивление сербов продолжалось и все могло измениться в их пользу.

Хорваты тоже несли потери. Трупы их пехотинцев в зеленой форме или белых маскировочных куртках, трупы танкистов виднелись там и тут.’ Неподалеку горел еще один танк. К небу поднимались жирные черные клубы дыма.

Рядом кто-то громко ругался по-русски и стрелял, стрелял, стрелял. Был ли это Чернышев, Дмитрий не успел понять. Потому что атака хорватов возобновилась с новой силой. Видимо, на другом фланге все было кончено и у католиков появилась возможность перебросить сюда людей и технику.

Впереди взревел мотором танк. Метрах в десяти левее от Дмитрия взметнулся, круша деревья, взрыв, и прямо к воронке, где залег русский наемник, подкатилась человеческая голова в каске.

Через минуту кто-то из сербских смельчаков приблизился к этому танку и бросил связку фанат, точно угодив в двигатель. Взрыв разворотил броню. Еще один Т-72 прекратил свое движение.