Алексей Азаров - Дело государственной важности

«По схеме все просто, — подумал Бертгольд. — Но только по схеме. По существу же — беспрецедентная акция…» Он думал об этом миг, не дольше, ибо Вермке, паузой расчленив разговор, словно расставив параграфы, перешел от социал-демократов к коммунистам, и эта часть беседы заняла львиную долю времени — полтора часа из двух…

В заключение, как бы подводя черту, Вермке коротко, почти вскользь, затронул вопрос о помощнице Бертгольда и ее роли.

— Штилле будет вам крайне полезна, и, уверен, вы ее оцените. Она ездила в Прагу не раз, и тамошние красные считают ее почти своей. Учтите это. Заодно учтите, что фрейлейн не является штатной сотрудницей АО.

Бертгольд удивленно посмотрел на Вермке.

— Да, — сухо сказал Вермке. — По существу, мы используем ее «втемную». Она журналистка, предана рейху, дочь рабочего… словом, это удобно. Скрытность — одно из ее качеств, и в Праге не догадываются, что фрейлейн Эльзе — идейно наш товарищ. Формально она придерживается независимых взглядов, и это тоже, как вы понимаете, удобно.

На кончике языка Бертгольда вертелся вопрос, и он дал ему сорваться:

— А если точно: Штилле наш человек… или чей?

Вермке понимающе качнул головой:

— Нам порекомендовали ее в абвере. Там фрейлейн намеревались привлечь к работе, но что-то распалось. С ней не говорили, но жизнь ее — все, что касается взглядов, поведения, интимных связей, — подверглась проверке. В абвере ручаются, что все чисто.

— А в гестапо?

— К ней нет претензий. — Вермке посмотрел на часы. — Все мы уверены, что ваш опыт и деловые качества фрейлейн плюс ее связи среди эмигрантов приведут туда, куда требуется. К сердцу мишени. — Он снова посмотрел на часы, как бы давая понять, что считает дебаты излишними. — Для Штилле вы будете литератором, собирающим материал… роман о героизме антифашистов и преступлениях нацистов. В этом плане у Кристмана все готово — план рукописи, фактические данные о бесчинствах штурмовиков и терроре гестапо. Кое-что относится к области настоящих секретов, Кристман просветит вас, что именно, и в Прагу вы явитесь не с пустыми руками. И последнее: для правильного понимания вам полезно знать, что инициатива в нашем с вами деле принадлежит не Заграничной организации и не амтслейтеру Боле. Гесс лично контролирует операцию… и не думаю, чтобы фюрер был в неведении!

…Перед самым отъездом, в последний раз коротая ночь в своей холостяцкой неуютной квартире, Бертгольд подытожил все и оценил масштабы задачи. Акция, непосредственным исполнителем которой он становился, носила «очистительный» и, с точки зрения Клауса, «высоконравственный» смысл. Если удастся выманить в империю вожаков красных, а затем, сломив в гестапо, заставить публично, со скамьи подсудимых в процессе, покаяться как участников иезуитски изощренного «заговора» против нации, то НСДАП на весь мир — громогласно и аргументированно! — ответит на клевету врагов, утверждающих, что национал-социалисты узурпировали власть. Не узурпаторы, а честные патриоты, своевременно нанесшие упреждающий удар, — так, и только так, будут выглядеть сподвижники фюрера в глазах любого непредубежденного человека.

В первый понедельник мая в кафе «Табор» сотрудник чехословацкой контрразведки надпоручник Веселы зарегистрировал появление в обществе пани Эльзе Штилле немолодого немца в коричневом костюме, высокого, грузного, с седыми висками и мягким ртом. Тогда же, в понедельник, подчиненные надпоручника вклеили в регистрационную «гармошку» фотографию немца, сделанную незаметно при выходе из кафе, и установочные данные на него: Бертгольд Клаус-Фридрих-Отто, заграничный паспорт выдан в Гамбурге полицай-президиумом, холост, по паспорту — отставной чиновник, по листку приезжих отеля «Националь» — литератор, судя по тому, что снял номер в бельэтаже и уплатил вперед, не стеснен в средствах.

С утра вторника надпоручник Веселы, испросив соответствующие средства из секретных сумм, прикрепил к Жениху — регистрационная кличка Бертгольда — агентов наружного наблюдения.

Агенты были первоклассные и, проработав с Женихом неделю, заверили надпоручника Веселы, что тот слежки не заметил, ведет себя спокойно, знакомств не завязывает, взял за привычку посещать маленькую пивную в районе Градчан и ежевечерне выпивает три кружки пльзеньского. Ровно три.

Агенты были безукоризненно точны: Бертгольд действительно не засек хвостов и не проявлял по этому поводу тревоги. Да и с чего ему, собственно, стоило беспокоиться? Прибыл он легально. Жил в отеле. Общества не искал, лишь однажды — для установления контакта — вышел на прямую связь со Штилле. Говорили они мало, расстались быстро, условившись о новой встрече. Вот и все.