Алексей Азаров - Дело государственной важности

Заграничная организация была ведомством легальным, имевшим известную многим берлинцам штаб-квартиру на Тиргартенштрассе, 4, вывески на фасаде, телефоны, зарегистрированные в справочниках, и структуру, точно обрисованную в партийных ежегодниках. Эти ежегодники констатировали, что задачей АО является сплочение немецкого народа и распространение «истинно германского духа». С этой целью АО расходовало миллионы золотых марок на пропаганду «духа» великого рейха, кинофильмы, лекции, оперные и драматические спектакли и посылки с книгами. Другой не менее важной задачей АО было усиление реэмиграции немцев в рейх через посредство специального управления, возглавляемого старым национал-социалистом Геральдом Шульце-Германом. Бертгольд имел все основания считать, что Заграничная организация — один из филиалов имперской политической разведки… Впрочем, «считать» — сказано неточно; за годы работы в отделе Клаус убедился, что так оно и есть, и если и удивлялся чему, так это велико^ лепной организации дела, позволяющей долгое время скрывать от мира истинное назначение многих подразделений АО. В последнее время, правда, репутацию АО несколько подмочили неосторожное высказывание фюрера и тезис из выступления Боле на узком совещании, ставшие неведомо каким путем достоянием печати сначала Франции, а потом и других стран Европы. «Вы, — сказал Гитлер, имея в виду фольксдойче, — наши передовые посты. Вы должны подготовить почву для атаки. Считайте, что вы на военной службе». Боле конкретизировал эту директиву, заявив: «Каждый фольксдойче может и должен шпионить на благо империи». Удар АО нанесло и сообщение, напечатанное в тех же газетах, что Геральд Шульце-Герман наряду с работой в Заграничной организации занимает ответственный пост в штабе отрядов СА, где ведает внутренней контрразведкой штурмовиков.

Высказывание, тезис, заметка… АО продолжала работать так, словно ничего не происходит. Коробки с лентами патриотических фильмов все так же пересекали границы, лекторы разрабатывали маршруты турне, а передвижные труппы расширяли гастроли. Шум от разоблачений со временем утих, сошел на нет, нисколько не отразившись на деятельности тех подразделений Заграничной организации, которые не имели ни вывесок, ни зарегистрированных телефонов.

К числу таких подразделений относились Портовая служба, подчиненная одному из двух заместителей Боле — СС-бригадефюреру Курту Вермке, и ее ведущий орган, названный по имени своего шефа — «Бюро Кристмана». Отсюда, из недр Портовой службы и его «Бюро», тянулись нити, связывающие их с десятками стран и сотнями городов, расположенных в изрядном удалении от морей и океанов. Бертгольд — старый разведчик — понимал, что Портовая служба не что иное, как разветвленная сеть резидентур, превосходно замаскированная и прикрытая. И то, что организацией поездки в Прагу и разработкой легенды для Клауса занимались не рядовые исполнители, а Вермке и Кристман, стоявшие на самом пике пирамиды, вселяло в него гордость и уверенность в успехе.

Единственное, что ему не понравилось, — это перспектива действовать в «тандеме». Когда в Портовой службе ему сказали, что в пражской операции участвует женщина, и вдобавок очаровательная, Бертгольд едва сдержался, чтобы не поморщиться. Он не был женоненавистником, однако отрицал за дамами, пусть и очаровательными, профессиональные способности к агентурной работе. Кроме того, он любил действовать в одиночку, что, как считал, страхует от провала — в известных пределах конечно, — ибо провалиться можно по любой из миллионов причин, не поддающихся ни учету, ни предвидению.

Не улучшило Бертгольду настроение и то, что его не познакомили с досье помощницы. Кристман просто объяснил, что фрейлейн Эльзе Штилле неоднократно ездила в Чехословакию и превосходно знает местные условия. Где она сейчас? Там, в Праге. Она будет ждать Бертгольда в кафе «Табор» по нечетным дням недели с пяти до семи.

Практика умолчания, избранная Кристманом в отношении фрейлейн Эльзе, раздражала Бертгольда. При подготовке акции одним из условий была определенность, а со Штилле, навязанной ему Портовой службой, никакой ясности он не находил — ни в части биографии, ни в сфере ее обязанностей и прав. Кто она — помощница, связная между ним и местной ландесгруппой или недреманное око гестапо?

Впрочем, даже если и «око», Бертгольд был лишен права оскорбляться. Давно ли канул в Лету день — майский день 1934-го, — когда приказ Боле фактически перечеркнул все прошлые заслуги? Давно ли?..