Алексей Азаров - Дело государственной важности

— Что?! — только и сказала Эльзе.

— Да! — Вольфганг помолчал. — Не гляди ты так на меня!

Они сидели на скамейке в саду возле костела на Маршалковской. Эльзе невольно оглянулась. Никого. Курт откинулся на спинку скамейки, расправил складку на брюках. Выглядел он неважно: тени под глазами, помятое лицо. Очевидно, ночь он провел без сна.

Заметив взгляд Эльзе, Вольфганг неожиданно подмигнул ей, залихватским жестом сдвинул на затылок шляпу. Немного помолчал, затем сказал:

— Не надо, Эльзе! Даже если случится худшее, ничего не изменится. Останешься ты. Останутся другие. На всякий случай запомни адрес: Берлин, Аугсбергштрассе, 31.

— Что это?

— Мясная лавочка. Ее держат супруги Рипитц. Если понадобится, пойдешь туда. Они знают, что некий Тэдди ждет писем от дамы. То есть от тебя… Ну вот и все, пожалуй… Со Шверингом по нашим делам буду видеться я один.

Эльзе не удержала вертящийся на кончике языка вопрос:

— Он рассказал тебе, наверное, что-нибудь важное?

— Да. Потому и обидно, что не могу приезжать часто. Сведения у него первоклассные… И все-таки подождем. Все скоро станет на места.

Он не сказал «если не провалюсь» или «если Шверинг не предаст», но Эльзе угадала скрытый смысл. За себя она не боялась. Страх был чувством, атрофировавшимся давно, еще в ту пору, когда она на свой риск выводила Веселы на Бертгольда. И все же страх, убитый, казалось бы, навсегда, воскрес: на этот раз за товарища. Как может он так подставлять себя?

…И опять потекли дни ожидания. В посольство приезжали курьеры из Берлина; прибывали эмиссары ведомств; Бюргам все время хлопотал, размещая гостей или провожая их в империю. Эльзе старалась не выпускать приезжих из поля зрения. Среди них могли оказаться те, кому на Принц-Альбрехтштрассе поручили устроить Вольфгангу западню, если, разумеется, фон Шверинг повел двойную игру.

Еще немного — и у Штилле могла бы развиться опасная для дела мнительность. Осознав это, она взяла себя в руки и заставила отвлечься. Театр. Прогулки. Книги. Ужины у Бюргама. Редкие встречи с фон Шверингом, проявлявшим, как Эльзе казалось, слишком демонстративную приветливость. Выслушивая дипломата, выговаривавшего ей, что за делами она совсем перестала бывать в его доме, Эльзе ловила себя на том, что не верит в его искренность. Все чаще и чаще закрадывалось не сомнение даже, а более определенное и сильное чувство, предостерегающее о ловушке.

Законы конспирации. Жесткие, не терпящие отклонений.

Они в равной мере относились к Эльзе и Шверингу. И они же разделяли их. Долгие несколько месяцев Эльзе и Адольфу предстояло соседствовать, приглядываясь друг к другу, ошибаясь, колеблясь, не понимая.

В начале ноября 1936 года из Варшавы ушло короткое сообщение. Человек, написавший его симпатическими чернилами между строчек обычного семейного послания, извещал, что имперский МИД готовит по указанию Гитлера документ о создании Антикоминтерновского пакта. 25 ноября сообщение из Варшавы полностью подтвердилось. Германия, Италия и Япония заключили тройственный военно-политический союз.

Уходили письма из Варшавы и позднее. Адресат, как видно, очень любил своих родственников.

Сначала Шверинг писал и отправлял их сам.

Потом это стало обязанностью Эльзе.

Вольфганг, удостоверившись в честности фон Шверинга, свел их и познакомил заново — в качестве соратников и друзей. Перед этим он подверг все до единого сведения фон Шверинга пристрастной проверке и перепроверке. Все было точно, все сходилось. Товарищи, помогавшие Вольфгангу, «страховали» его квартиру. Нет, гестапо не вело за ней наблюдения. Сыграли свою роль и отзывы, данные Штилле и Шверингом друг другу, порознь конечно. Каждый из них видел в другом нациста… Выходит, все шло правильно?

Учтя все это, Вольфганг навестил Варшаву. Телефонными звонками пригласил Эльзе и Шверинга в садик на Маршалковской. Сказал: «Не сочтите меня невежливым, но я не принесу извинений по поводу того, что настоящее знакомство произошло сейчас, а не раньше. Одно дело — мило беседовать о поэзии, Мюзаме, другое — вместе воевать». На этом он счел предисловие законченным и перешел к делу: объяснил, как они будут впредь поддерживать связь с ним, а через него — с тем, кто стоит на конце цепочки. Подчеркнул: нужно постараться узнать то, что связано с политикой агрессии. Нельзя пренебрегать мелочами — на поверку они могут оказаться важнее экстраординарных фактов. Предупредил: отныне ни одной строки не должно быть написано самим фон Шверингом, если не считать обзоров, которые он, Курт, будет забирать во время наездов в Варшаву. И письма отправлять дипломату не следует; пересылкой корреспонденции займется Эльзе.