Алексей Азаров - Дело государственной важности

Составляя список, фон Шверинг колебался, вычеркнуть фамилию господина из «Фильм-банка» или нет? Может, позвонить Штилле и посоветоваться?

Набрав номер, фон Шверинг извинился за беспокойство. Сказал:

— Я в затруднении. Надо ли приглашать на ужин нашего общего друга?

— Это невозможно, — был ответ. — Он уехал с утренним поездом.

С сердца фон Шверинга свалился тяжелый камень.

— И захватил?..

— Да, да! — голос Штилле звучал холоднее обычного; возможно, она была не одна. — До вечера. И благодарю за приглашение.

«Значит, «пакет» убыл, — облегченно подумал фон Шверинг. — О господи, не в первый раз, кажется, пора бы и привыкнуть, а я все боюсь, потею, как гимназист на экзамене». Он поправил галстук, машинально вытер рукой лоб. «Чепуха какая-то! За два с половиной года не случилось ни одной осечки. Даже намека на нее не было. Почему же надо волноваться? Правда, в этот раз информации я дал больше, чем обычно, но ведь ее повезут надежным путем. Абсолютно надежным — так утверждает Вольфганг…»

«Пакет», о котором думал фон Шверинг, вовсе не был пакетом в обычном значении слова — крохотный листок бумаги, размером с обычную почтовую марку. На этом микроскопическом клочке Вольфганг ухитрился разместить довольно длинное сообщение, написанное с помощью лупы и чертежного пера. Основывалось же это сообщение на копиях документов, полученных от фон Шверинга — человека, чьи происхождение и пост, казалось бы, полностью исключали возможность не только сознательного перехода в антифашистский лагерь, но и нейтрального к нему отношения: дворянин, легационный советник, личный друг посла Гельмута фон Мольтке!

Но так оно было.

И предшествовали этому шагу серьезные события. Разные но своему значению, они оказались связанными между собой и потребовали от Шверинга решения: с кем он — с Гитлером или против него?

…В первой четверти 1936 года граф фон Мольтке отправился в отпуск. Фон Шверинг, согласно протоколу провожавший его, пожелал счастливого пути. Они поболтали на перроне — о псовой охоте, о ремонте в имении Мольтке, и фон Шверинг позавидовал графу, собиравшемуся провести досуг в Вогезах, на курорте. Судя по всему, фон Мольтке, не бравший вакаций в прошлом году, хотел отдохнуть подольше.

Однако посол вернулся меньше чем через две недели.

Выглядел он озабоченным. Пожав руки сотрудникам, встречавшим его на вокзале, он ни с кем не пошутил и никого не обласкал, прошел к автомобилю, жестом пригласив фон Шверинга ехать с ним.

В посольстве Мольтке проследовал прямо в кабинет. Фон Шверинг вошел следом, недоумевая, что стряслось. Граф открыл сейф и бросил туда портфель.

— Адольф, мне надо с тобой посоветоваться.

— Ты не хочешь отдохнуть с дороги?

— Сейчас нет. После. К вечеру я должен телефонировать в Берлин кое о чем. Для этого мне нужно твердо знать, сможешь ли ты в ближайшие дни провести зондаж у поляков, неофициальный разумеется.

— С кем надо говорить и о чем?

Посол снял пальто, аккуратно расправил, повесил на плечики в шкаф. Сел.

— В Берлине я виделся с Вейцзекером [10] Вейцзекер — статс-секретарь МИДа. и фон Папеном. Речь шла о войне… Не перебивай, Ади. Да, да, именно о войне, хотя, само собой, ни Вейцзекер, ни тем более наш красавчик Франци так не выразились.

Фон Шверинг осторожно побарабанил пальцами о колено.

— При чем здесь Папен?

Вопрос не был риторическим. Бывший канцлер при Гинденбурге и вице-канцлер в первом правительстве Гитлера — фон Папен после «чистки Рема» и ликвидации поста вице-канцлера утерял, казалось, всякое влияние. Правда, фюрер делегировал его в Австрию, но это выглядело как ссылка… То, что фон Шверинг спустя минуту услышал от Мольтке и что было ответом на вопрос, придало фигуре Папена и его миссии неожиданную окраску. Во время встречи с Мольтке экс-канцлер посвятил графа в подоплеку назначения. По его словам, дело было так.

25 июля 1934 года, ночью, Гитлер поднял Папена с постели телефонным звонком. Сбивчиво прокричал, что Дольфус убит и возможны дьявольские осложнения.

«Вы должны немедленно принять посольство в Вене!»

«Как вы дошли сейчас до этой странной мысли? — парировал сонный Папен. — Хорошо, но по телефону ночью я не могу решать такие вещи».

«Тогда, прошу вас, приходите завтра утром ко мне в Байрейт».

Судя по тону, Гитлер был выбит из колеи. Утром в своей резиденции он долго и подробно говорил об обстановке и в заключение сообщил, что назначение послом в Вену — дело решенное. Появление Папена в Вене вместо Рита, скомпрометированного убийством, должно выглядеть как миссия доброй воли и успокоить общественное мнение и преемника Дольфуса — Шушнига… Это, так сказать, ближайшая задача. Что же касается задачи на будущее, и главнейшей, то она состоит в том, чтобы подготовить почву для слияния Остер-рейха с империей. «Мирного?» — поинтересовался Папен. Гитлер ответил, что на это трудно рассчитывать; скорее всего, насильственного. «Но это же война!» — воскликнул Папен и не получил ответа.