Патрик Вебер - Викинги

«Руническое Евангелие».

Пий XII горячо пожал кардиналу обе руки и пригласил его сесть. Тот, поклонившись верховному понтифику, устроился в кресле. Вездесущий личный секретарь папы подал обоим по стакану воды и вышел из кабинета.

— Рассказывайте. Как прошла встреча? — спросил Пий XII.

— Ваше Святейшество, — озабоченно ответил кардинал, — посланник рейха особенно предостерегал нас, чтобы мы не вступали в игру с противниками Оси. Он еще прибавил, что малейшее вмешательство Ватикана в дела СС приведет к серьезному дипломатическому инциденту, от которого никто ничего не выиграет.

— Они могли нам предъявить какие-то конкретные обвинения? — продолжал расспросы папа.

— Разведка у них поставлена превосходно, — вздохнул кардинал. — Он говорил мне о некоем опасном молодом человеке, который, по их сведениям, связан с отрядом террористов в Нормандии. Насколько я понял, они все о нем знают, но еще хотят посмотреть, какую судьбу для него уготовить. Еще посланник говорил мне, что научно-исторический инстатут СС ведет в Нормандии археологические исследования первостепенной важности.

— Все, что вы мне рассказываете, напоминает мне, как собака показывает клыки, собираясь укусить, — глухо проговорил Пий XII. — Пока что мы имели право на предупреждение, но рано или поздно клыки пойдут в ход.

Кардинал почувствовал, как никогда ему не случалось раньше чувствовать, до чего нехорошо на душе у папы. Он постарался отыскать слова, чтобы его подбодрить.

— Ваше Святейшество, я уверил его, что у нас нет ни малейшего желания вмешиваться в германские дела. Ватиканская дипломатия всегда славилась чувством меры…

— Вы человек хитроумный, — ответил верховный понтифик. — Вы знаете, что пользуетесь полным моим доверием, но в эта времена хаоса, к сожалению, голос Бога не всегда звучит для людей громче других. Много таких в Германии, вплоть до самого высокого уровня, кто хотел бы восстановить пагубный культ древних идолов. Эта безумные еретики не поколеблются вернуть нас на двадцать пять веков назад, чтобы доказать свою так называемую германскую самобытность. У них на устах одно слово — «арийство», и они рыщут по всему миру, чтобы подтвердить свои опасные теории… Вам известно, между прочим, что в 1937 году сам Гиммлер отрекся от христианской религии. Но хуже того: до наших спецслужб дошли слухи о проектах оккупации Ватикана От этой химеры они отказались, но не отступят ни перед чем!

Кардинал не верил своим ушам, с какой яростью папа произносил эта слова. Пий XII всегда был очень уравновешенным человеком и никогда не повышал голоса. Теперь впервые его иссохшее лицо покраснело и покрылось потом. Й все же трудно было понять, какое чувство вызвало в нем такие крайние проявления. Был ли это лишь гнев или еще и страх?

— Они взялись разрушать все ценности, — продолжал понтифик, все не успокаиваясь, — и Римская Апостольская церковь для них теперь — следующий враг, которого надо уничтожить. Один Бог знает, каких еще бесов они готовы пробудить, чтобы достичь своей цели… Но Рим не сдастся. Престол Петров будет под защитой сил небесных, как в те времена, когда язычники, желавшие сокрушить веру истинную, бросали наших братьев львам на арене. Наше право и святая истина за нас!

Пий XII, казалось, весь, до последнего нерва, вложил себя в те слова, которые произносил. Он замолчал и уставился прямо перед собой; его взгляд словно уходил в пустоту, далеко за стены кабинета. Кардинал, чувствуя себя несколько неловко, поклонился и оставил папу наедине с его вопросами. Секретарь принес в кабинет новый стакан с водой.

Гюстав Мушро подбежал к «Бару друзей». Отдышавшись, он вошел в помещение и спросил Большого Шарля голосом, еще срывающимся от долгого бега — а он давно уже не бегал:

— Привет, Шарль. Ты не видал Ле Биана?

— Привет, Гюстав, — ответил со смехом хозяин кафе. — Ты, похоже, сейчас дух испустишь. Как будто за тобой ревнивый муж гонится, честное слово!

— Ладно тебе, дело серьезное! Так ты не знаешь, где он?

— Не волнуйся, скоро должен тут быть паренек. Он мне говорил, что сначала зайдет в бар, а потом домой. Давай, присаживайся. Я тебе сейчас рюмку яблочной налью — надо же в себя прийти.

Гюставу какбудто полегчало. Он сел на стул и отдышался с тяжелым пыхтением. Но отдыхал он недолго: тут как раз вошел Ле Биан с кожаной сумкой под мышкой. Встретить своего консьержа в баре Большого Шарля студент ни какне ожидал.