Михаил Федоренко - Туман-Озеро

Капитан, щурясь на свет, стал просматривать документы.

— Значит, на Алтай? — спросил он.

— На Алтай! — улыбнулся военный.

— И домой не заезжаете?.. Отдохнуть, с родными повидаться?

— Нужно бы. Да не знаю, куда раньше направиться — в детдом или в железнодорожное училище, из которого призывался. Наверно, поработаю с годок, потом уж…

— Александр Матросов тоже, кажется, из железнодорожного пошел в армию.

— Читал. Мы с ним одногодки, между прочим.

— Вещи отдельно отправили?

— Вещи? У меня их не так много. Там где-то «сидор Иванович» валяется, — кивнул пассажир на нишу багажника.

Сержант, стоя на раскладной лесенке, потянулся к нише.

— Это и есть ваш саквояж? — спросил он, слегка подкидывая на руке вещевой мешок с болтавшимися лямками. — А этот беспризорный «красавец»?

Сержант приподнялся на носки и вытянул невзрачный рыжеватый чемодан.

— Неужели вещи развязались? Разрешите!.. — демобилизованный подхватил вещмешок и чемодан. Он положил их на пустовавшую полку, стал связывать.

Не сходя с лесенки, веселый сержант спросил:

— А что, коли и мне податься на целинные земли после армии, товарищ капитан? Дослужу срок, свои «сидоры» в охапку, как товарищ офицер запаса, и махну.

— Мысль неплоха, — откликнулся светловолосый. — Вот! — затянул он последний узел на чемодане и вещевом мешке.

— Дайте-ка, я их опять на место водворю, — предложил сержант.

Пассажир, ехавший на целину, уже было поднял связанные вещи, потом опустил.

— Да ничего, не беспокойтесь. Я их ткну вон туда под нижнюю полку. Скоро пересадка.

— Мысль замечательная, — задумчиво протянул капитан, глядя на согнутую спину молодого пассажира, задвигавшего вещи под полку.

— Это вы насчет будущей поездки сержанта на Алтай?.. — вытирая платком руки, хозяин «сидора» повернулся к капитану.

— Именно. Документы у вас в порядке. Получите, — протянул тот демобилизованному клеенчатый бумажник.

Сержант спрыгнул с лесенки.

— До побачення! — шутливо раскланялся он с пассажирами.

— Счастливо и вам, ребятки, — напутствовал уходивших старик.

— Бывайте всегда здоровыми… — пожелал больной.

— Всех благ! — весело подмигнул светловолосый.

Как только затихли шаги пограничников, в двери показался пассажир в полосатой пижаме.

— Что, не сказали, кого ищут? — направил он свой утиный нос прямо на проводника, возвратившегося с веником и кружкой.

— Станут они распространяться… — простонал больной.

— Скоро узловая, — проговорил проводник. Пройдя на середину купе, он набрал в рот воды, прыснул на пол, готовясь подметать. — Кого они ищут, говорите? — спросил и опять поднес ко рту кружку.

Светловолосый рассмеялся.

— Ну и дипломат же наш проводник: знает пользу воды. Вот бы болтунам прописать такой рецепт: зачесался язык, сразу за кружку. Тогда государственную тайну никто не выболтал бы… — и светловолосый многозначительно поглядел на пассажира с утиным носом.

— При чем тут государственная тайна? — обиделся тот. — Я просто так…

— Я тоже просто так.

Вверху зашевелился старик; он надел пиджак, завязал платком горло.

— В девятьсот четырнадцатом на Знаменском узле служил официантом Котька «Неходибосой»… — почесывая кадык, начал он без всяких предисловий. — Бывало, подвыпивший поручик только щелкнет портсигаром, а Котька уж подносит зажженную спичку. Как-то охмелевший штабс-капитан замахнулся кулаком, чтобы разбить пенснэ на носу купеческого сынка, а угодил в морду услужливому Котьке. Одарил «Неходибосого», чтобы не попадался под руку. Тот только кланяется. Или проигрался фронтовик. Без Котьки не обойдется. Пошепчутся, «Неходибосой» шаркнет штиблетами, взмахнет белой салфеткой и фронтовик бежит в зеленую комнату с пачкой ассигнаций отыгрываться. А когда кайзер Вильгельм оккупировал Киев, Котьку на Крещатике в мундире капитана германской армии видели…

Все молчали. Было слышно, как старик поскребывает заскорузлыми пальцами жесткую щетину на кадыке.

— Ну и историю вы поведали. Я как жабу проглотил! — поморщился демобилизованный. Он сидел на нижней полке, поставив локти на колени и подперев кулаками подбородок. — Водились же такие типы!

— Ох… А сейчас разве не водятся? — простонал больной. Он пристально посмотрел на стоящего в дверях угреватого с утиным носом пассажира и устало прикрыл глаза.

— Теперь совсем другое дело… — светловолосый встал, прошелся по купе. — Во времена Котьки сама царица Александра шпионила. Да и Николай не особенно переживал, что из-за какого-то непойманного Котьки гибли в Карпатах целые дивизии… Сейчас Котька не дослужился бы до капитана, будь он трижды босым. Видели. как пограничники все проверили… Теперь сунься такой тип: два-три месяца продержался, а на четвертый, смотришь, сообщение в «Правде»: высшая мера по указу. Рожа выдает такого…