Виктория Цветаева - Туман над озером надежд

Странная эта штука жизнь, странная… Вот вроде бы все люди одинаковы и одновременно разные. Все любим бейсбол и бургеры, но кому-то по душе Луи Армстронг, кому-то Майкл Джексон, а кому-то эта молодая выскочка Бритни Спирс. Вот и окружающий мир мы любим по-разному: иные в восторге от огней Лос-Анджелеса, другие от кипучей динамики Нью-Йорка, третьи от ленивой суеты Майами, а я люблю туманы моего родного Лайк-Сити… Они восхитительны и, как добрые волшебники, делают сказкой всё вокруг. Мне всегда нравилось, взяв кофе, приходить сюда на эту лавочку на набережной, у моста, с изящным двухрожковым фонарём и смотреть на туманы, чувствовать их, играть с ними…

В моём укромном уголке мне всегда спокойнее, он даёт мне силы и забирает печали. Я помню, как в первый раз сбежав от серости государственного приюта, где я, абсолютно домашний ребёнок в одночасье став сиротой, вынуждена была выживать с самого детства, когда один страшный день отнял у меня всю семью, я нашла его… Я, озлобленная на всех и вся девочка, нескладная и несуразная, больше похожая на взъерошенного воробья, с бешеными глазами вылетела на эту набережную. Перейдя на шаг, я села на скамейку под фонарём перевести дух, да так и осталась здесь, поражённая увиденным…

И сегодня я вновь, как та девочка много лет назад, смотрела на эту сказку, пытаясь забыться… Вот громада моста вырастает фермами и опорами из густого молока и уходит через сотню метров снова в туман… По нему, громыхая колёсными парами, непрерывно выскакивают поезда то в сторону Канады, то приходящие к нам, и я считаю вагоны:

– Один, два, три, четыре…

В дымке виден и самый край маяка с его огненно-красным, живым и трепетным светом, слышны гудки судов на озере, шум порта… И я вновь принцесса, смотрящая в эту белую сказку и верующая в то, что там, за пеленой, стоит замок с ажурными башенками и шпилями или большие белые парусники, а, может быть, эльфы и гномы или озорные русалки и нимфы, ну и конечно же принц…, красивый, статный, во всём белом…

Но вот кофе заканчивается, туман начинает редеть…, а мне приходится идти домой… До скорой встречи, мои старые друзья, я обязательно к вам вернусь…

– Лизи, это тебе, – как только я вошла в дверь, протянула мне письмо тётя Сара, у которой я нашла приют в небольшой двухкомнатной квартире.

На самом деле меня зовут Эльза, но родители звали меня Лизи, это более нежное и мягкое звучание нравилось мне намного больше.

– Что это? – уставилась я на белый конверт у неё в руках. – Впервые получаю нечто подобное,– диву давалась я.

– Девочка, это письмо, оно лежало в почтовом ящике. Я сегодня свою почту доставала, а там это лежит, странное какое-то без марок и штемпелей, обратный адрес не указан…

– Спасибо…, – ещё больше растерялась я, но конверт взяла.

Когда хотела уже закрыть дверь, услышала:

– Лизи, как у тебя с работой, нашла что?

– Тётя Сара, пожалуйста, потерпите ещё немного, скоро и я добытчиком стану в нашей маленькой семье. Вот незадача, уже многие места по объявлению обошла, но мне везде отказывают, даже в уборщицы не могу устроиться. Как только мой паспорт в руки берут, сразу меняются в лице, как будто там не Эльза Джонс написано, а Дьяволица Преисподняя. Дальше ещё интереснее: швыряют мне документ в руки, чуть ли не крестятся, освещая себя крестным знаменем, а потом убегают прочь, как от прокажённой. И так два месяца уже почти! – поникла я ещё сильнее.

Нелегальные мигранты быстрей на работу устраиваются, чем я, и что им надо непонятно? Последнее время итак настроения нет, а сегодня, когда мне отказали в очередной раз и чуть ли не бегом от меня убежали, я совсем растерялась.

– Лизи, детонька, не знаю даже. Поговорю со своим племянником, может, он тебя куда пристроит. Конечно, подожду, не выгоню же я тебя горемычную. Грех такой не возьму, а куска хлеба мне не жалко.

– Тётя Сара, – схватила её за руку я, – обещаю не злоупотреблять вашей добротой, как только найду работу сразу всё отдам, себя не пожалею. Вы же меня знаете…

– Знаю, Лиз, мне дорога память о твоих родителях, да и виновата я перед тобой, поэтому не гоню работать, продержимся как-нибудь, не горюй…

– В чём вы виноваты? Да ни в чём вы не виноваты, мама с папой в аварии погибли, в этом нет вашей вины.

– Да нет, перед тобой, что позволила в приют отдать, намыкалась ты там, девонька. Муж мой, пусть ему икается на небесах, был категорически против, а я что, хоть и бойкая на язык и вроде спуска не дам, но супротив него, как тростинка на пути поезда. Ты же помнишь какой он был огромный, кулак, как у меня голова. Всю жизнь по его указке жила и слова против сказать не могла и как меня угораздило с ним схлестнуться?! А отвёл бы Господь, и жизнь по-другому сложилась… Сын бы жив остался, да и дочь не уехала во Флориду, да и тебе помощь и опека была…