Богдан Сушинский - Операция «Цитадель»

— Они дрались прекрасно, — сказал обер-диверсант рейха, не желая даже намекать начальнику академии на то, что, в свою очередь, крайне плохо сражались венгры, которые, собственно, лишь имитировали настоящий оборонительный бой. — Во время штурма все без исключения офицеры и кадеты батальона действовали грамотно и мужественно.

— Вы даже не представляете себе, Скорцени, как мне приятно слышать это из ваших уст, уст героя нации, и с какой радостью я передам ваши слова во время общего построения академии.

— Только одно непременное условие, господин генерал-лейтенант: давайте будем считать, что экзамен по тактике ведения боя, а также по тем дисциплинам, которые касаются уличных боев и штурма крепостей, кадеты этого батальона уже сдали.

Начальник училища удивленно посмотрел на Скорцени и вдруг, хитровато сощурив окаймленные старинным пенсне глаза, пригрозил ему пальцем:

— Признайтесь, что кто-то из моих орлов уже попросил вас об этом.

— Да нет, никто не просил. Сам решил замолвить за них.

— Просили-просили! — не поверил ему основательно состарившийся на академической ниве генерал-лейтенант. — Я знаю моих орлов: любой повод выискивают, только бы увильнуть от экзаменов! Только бы увильнуть!

— Это мужественные парни и настоящие солдаты, — уже не так уверенно и нахраписто наседал на него Скорцени, хотя понимал, что требовать от генерала заверений бессмысленно. Как бы клятвенно он ни обещал, все равно положенные им экзамены кадетам академии сдавать придется.

— Как жаль, штурмбаннфюрер, что вы не были выпускником нашей академии, — произнес генерал, прощаясь с ним. — Тем не менее мы рады будем видеть вас в числе ее преподавателей. Как венец венцу, скажу: уже сейчас нам пора подумать о будущих офицерских кадрах нашей, австрийской, армии. Да-да, Скорцени, австрийской, я не оговорился, — храбро подтвердил начальник академии свое намерение похоронить идею аншлюса, за которое запросто мог угодить в подвалы гестапо.

Последнее распоряжение, которое Скорцени отдал в тот день, касалось экипажа его личного самолета. Он должен был улететь в Германию и ждать в Мюнхене, в аэропорту Риеме, когда обер-диверсант рейха прибудет в Баварию правительственным поездом. Только благодаря этому самолету Скорцени из рейха мог вернуться к моменту похорон в Будапешт. А он намерен был принять участие в погребении своих солдат.

— Господин оберштурмбаннфюрер [111] Подполковник войск СС. , вам шифровка из Берлина.

— Что-что?! — поморщился Скорцени.

Родль замер с текстом шифровки в руке и ошарашенно посмотрел на коменданта Цитадели. Он не понял, в чем состояло его прегрешение.

— Вам… шифровка.

— Повторите обращение, адъютант.

Прежде чем повторно обратиться к Скорцени, Родль на всякий случай заглянул в расшифрованный текст радиограммы. Нет, он не верил в то, что шифровальщик мог ошибиться. Но если действительно ошибся, то голову ему будут отрывать дважды: сначала он, Родль, а затем уже несостоявшийся оберштурмбаннфюрер Скорцени.

— Господин оберштурмбаннфюрер, — четко проговорил Родль. — Если вас смущает чин, то именно так говорится в шифровке. Она от фюрера. Прошу прочесть, господин оберштурмбаннфюрер.

— Давайте ее сюда.

Родль положил бумажку на стол. Не поворачиваясь к Скорцени спиной, отступил на два шага назад.

— Поздравляю, господин оберштурмбаннфюрер! Видит Бог, вы заслуживаете большего внимания к себе. Сколько людей, чьи заслуги не идут ни в какое сравнение с вашими, уже давно стали штандартенфюрерами [112] Полковник войск СС. . А то и генералами СС. Так что, будь моя воля…

— Меня больше интересует воля фюрера, — резко прервал его Скорцени. — Лично вы, Родль, уже могли бы знать это. По крайней мере, как мой адъютант.

Скорцени пробежал взглядом текст. По существу, это был ответ на донесение, которое он отправил в ставку фюрера после штурма Цитадели, свержения и почетного ареста Миклоша Хорти. Он понимал, что захват регента нельзя сравнить по важности и политической значимости с освобождением Муссолини. Уже хотя бы потому, что там он освобождал, спасал, а здесь, собственно говоря, осуществлял государственный переворот, пленив действующего главу государства. Тем не менее Гитлер был искренне признателен ему, это очевидно. Фюрер лично сообщал о том, что за успешное проведение гросс-операции «Цитадель» он произведен в оберштурмбаннфюреры и награжден Золотым рыцарским крестом.