Валентин Стариков - На боевом курсе

Не только он шел к людям, но и люди охотно шли к нему за советом, посвящали его во все свои личные дела, открывали перед ним свою душу, потому что он был простым, доступным человеком, отлично понимал всю трудность службы подводников, заботился о них, как отец родной, но зато и спрашивал строго, как того требует военная дисциплина. Бывало, поговорит с тобой что называется «с глазу на глаз», резко, честно, скажет тебе много неприятных вещей, а уходишь от него не с чувством обиды, а с желанием работать лучше, не повторять ошибок. Мы учились у него методам воспитания подчиненных.

На следующий день после встречи с начальником политотдела я решил поговорить с Зубковым.

— Вы знаете, почему я вас вызвал? — спросил я Зубкова.

— Догадываюсь, товарищ командир, — ответил он. — Все насчет того случая?

— Совершенно верно. Вы допустили невнимательность в последнем походе. Не дорожите боевой славой корабля. Вопрос стоит о том, чтобы вас списать на берег.

— Что вы, товарищ командир? Это я-то не дорожу? Да я вырос, можно сказать, на этом корабле. Для меня он — родной дом, а вы списывать… — волнуясь проговорил Зубков, и на лице его выступили розовые пятна.

— Да, да, не дорожите, — настойчиво повторил я, — не проявляете усердия, старания, любви к технике, а расплачиваться за вас приходится всему экипажу.

Зубков опустил голову и задумался, но вскоре выпрямился и, полный решимости, пристально глядя на меня, сказал:

— Я допустил оплошность, товарищ командир, и понял это еще в море. Мне стыдно было смотреть в глаза товарищам за то, что по моей вине может сорваться атака… Я что угодно сделаю, чтобы загладить свою вину… Даю вам честное комсомольское слово, больше ничего подобного не повторится. Только насчет списания на берег прошу не поднимать вопроса.

Я почувствовал искренность в словах Зубкова и поверил ему. Я знал, что у него хватит силы воли преодолеть свои недостатки, но мне хотелось, чтобы он отвечал за свои слова не только передо мной, но и перед своими товарищами.

— Ваших заверений для меня мало, товарищ Зубков. Вот если комсомольская организация поручится за вас, тогда я еще подумаю…

— Постараюсь заслужить доверие комсомольской организации, — тихо ответил он.

На этом наш разговор кончился.

В тот же день ко мне пришел Лебедев. Он просил оставить Зубкова на лодке, заверив меня, что комсомольская организация поможет ему исправиться и заслужить добрую славу.

Зубков был оставлен на лодке. И с этих пор его действительно словно подменили. Если мы находились в море, он безропотно переносил все трудности походной жизни, нередко изъявлял желание нести вахту по полторы и две смены подряд. Все мои приказания выполнял с необыкновенной четкостью и быстротой.

Когда мы возвращались в базу, он отказывался от увольнения на берег, часами копался в своем заведывании, словно желая еще и еще раз убедиться, что у него на боевом посту все в полном порядке.

Много позже Зубков сам признался, что моя беседа с ним, а затем разговор с членами бюро комсомольской организации заставили его о многом подумать, взять себя в руки и совсем по-другому относиться к выполнению своего воинского долга.

До рассвета еще три часа. На горизонте появился резко очерченный высокий гранитный берег Норвегии. Легко заметить изломанную линию вершин и расщелин, заполненных снегом, они даже ночью оттеняют контуры гранитного массива, и берег поэтому кажется значительно ближе, чем он на самом деле.

Еще час назад полыхало северное сияние, причудливо извиваясь многоцветной переливающейся змеей, а сейчас небо кажется черной бездной, в которой повисло бесчисленное множество ярких мигающих звезд.

Море где-то далеко сливается с чернотой ночи. Только опытный и привычный к темноте глаз моряка может заметить едва уловимую нить горизонта.

Юго-восточный ветерок несет с собой леденящий холод. Брызги волн, разрезаемых острым форштевнем лодки, замерзают, едва коснувшись обледеневшей рубки. Водяная пыль впивается в лицо ледяными иглами, обжигая огрубевшую от ветров кожу.

Ветер не более четырех-пяти баллов. Море относительно спокойно, и все признаки указывают на то, что в ближайшие сутки погода нам будет благоприятствовать.

На мостик поднялся Щекин. Его лицо в последнее время исхудало, он кажется утомленным, под глазами темные круги. Мой помощник уже давно недосыпает, веки глаз покраснели, раздражены от морской воды и ветра.