Владимир Малыгин: На боевом курсе! [litres]

© Владимир Малыгин, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Сентябрь выдался тёплым. Лето изо всех сил цеплялось за свои воспоминания о недавнем жарком августе и никак не хотело расстаться с Петербургом. Отступало чуть в сторону под ленивым напором осени на время короткого ненастья, выжидало подходящий момент и снова упорно возвращалось. Вот и сегодня колкий утренний дождик с восходом резко иссяк, словно испугался наступающего утра и не по-осеннему жаркого солнца. Забравшееся на небосклон светило лениво потянулось, огляделось, удивилось наступившему сырому непорядку в своих владениях и быстро высушило мокрую землю, мощёные мостовые, парки и даже дворовые подворотни, в которые оно ни разу в жизни не заглядывало. Да и зачем ему туда заглядывать, если это самим людям не нужно, иначе бы они так не строили.

Так что погода с утра радовала, и этой радости нисколько не мешал солёный ветер с залива, разгоняющий мелкую волну на Неве, разбивающий вдребезги зеркальные отражения величавых зданий на набережных. А к вечеру и ветер утих, словно высказал всё задержавшемуся в столице лету и почти перестал шуршать листьями в кронах деревьев, выбирая самые слабые и сбрасывая их вниз, расцвечивая тёмно-зелёную палитру парков и садов, украшая их первыми багряными и жёлтыми мазками…

На звонкий цокот копыт выглянул из сторожки караульный, настороженно осмотрел остановившуюся напротив извозчичью пролётку.

«Принесла кого-то нелёгкая под вечер», – успел недовольно нахмуриться своим мыслям седоусый ветеран и тут же прогнал их прочь. Внимательный, цепкий взгляд битого жизнью и умудрённого службой унтера успел заметить и «клюкву» на кортике спрыгнувшего на брусчатку офицера, и уж само собой, отметил Георгия на его мундире. Руки сами, неосознанно и отработанным за годы службы движением скользнули вниз, пробежались пальцами по ремню, сгоняя отсутствующие складки гимнастёрки за спину.

Пока офицер рассчитывался с извозчиком, на мостовую спрыгнул второй пассажир.

«Этот попроще, из нашего брата, но тоже умудрился Георгия заслужить. Явно не на японской, больно он для неё молод. Тогда, получается, уже на этой? Когда успел?» – и караульный потянулся к телефону, вызванивая начальника караула. Потому как уже ясно, что эти гости прибыли именно к ним. Вот пусть начальство с ними и разбирается.

А офицер подхватил чемодан и саквояж, шагнул вперёд, легко перепрыгнул пару ступенек низкого крылечка и остановился на широкой площадке, весело оглядывая вынужденного отступить в глубину караулки унтера.

– Позвонил? – понимающе глянул на телефонный аппарат.

– Так точно, ваше благородие! – на всякий случай вытянулся караульный. Кто его знает, что за хлыщ к ним пожаловал. Сейчас, конечно, не то, что раньше, в морду просто так, походя, бить никто не станет, прошли те времена, но хватает ещё барства в белой кости, которая иной раз на солдата словно на окопную вошь глядит. Поэтому ну его, лучше поусердствовать лишний раз, тем более это ничего не стоит.

– Это хорошо, что так точно. Значит, подождём. Миша! Ты что там застрял? – обернулся к задержавшемуся на улице товарищу поручик.

«Миша… – тут же отметил неуставное обращение к вахмистру караульный. – Получается, из нормальных он будет. Да и то, раз Георгия заслужил, значит, повоевал. А в окопах всю дурь быстро выбивает». И тут же вспомнил, где служит. Да-а, здесь редко кто эти самые окопы-то вживую и видел. Если только сверху, с неба. Потому как позади, за караулкой, находились мастерские. Где строили аэропланы…

До нужного нам адреса на Васильевском острове добрались на извозчике. Получилось не то чтобы быстро, но и не медленно. В общем, нормально получилось, зато за это время удалось по сторонам посмотреть.

Вещи, то есть чемоданы, оставили в караулке, а вот саквояж я лучше с собой прихвачу. Привык уже. Правда, при этом приходится терпеть недоумённые взгляды встречных и сопровождающих, но это пустяки. Терплю, не объяснять же каждому встречному-поперечному, что у меня там находится. Вот и караульный солдатик окинул сначала меня внимательным взглядом, потом Михаила и задержался глазами на моей ноше. Явственно прочиталось на лице: «У каждого свои тараканы». Да и ладно. Короче, пусть все со своим удивлением мимо ходят.