Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

Немцы заложили здесь на длительное хранение большое количество оружия, боеприпасов и продовольствия: от буханок консервированного хлеба, колбас и сушеных фруктов до наборов концентратов; от фаустпатронов, гранат и автоматов до охотничьих ружей.

— Зачем собрали сюда столько ружей? — спросил я Семерша.

— Нас ориентировали на длительную борьбу, — ответил он. — С ружьями мы могли выдавать себя за охотников. С ними можно было кормиться в лесу, если бы у нас иссякли запасы продовольствия.

Возвращаясь в село, мы оставили у складов до прибытия солдат капитана Набатова и с ним двух овчарок. Других возможностей мы не имели.

Набатов любил лес. Сколько раз мы слышали от него на Украине: «Они неравнодушны к степи так же, как я к лесу». Он понимал лес, наслаждался не только концертами птиц, но и его шумом, слыша в шуме и перешептывание деревьев, и сладкую музыку. Сейчас он радовался, что удалось остаться наедине с природой, заночевать в лесу, заранее предвкушал хороший отдых, в котором нуждался всю войну.

Он нашел в землянке ведра, чайники, разыскал родничок и не мог оторвать глаз от прозрачной воды. Возвращаясь к землянке, точнее, к рубленному из добротного леса домику в земле, он говорил про себя: «Возле этих корней в июне должны быть светлячки, а здесь, наверное, растут лесные фиалки, а тут — земляника с ее неповторимым вкусом и ароматом».

Овчарки не отступали от Набатова ни на шаг: не гонялись взапуски, как до этого, а ходили вместе с ним. На чугунной печке он быстро вскипятил чай, приготовил ужин.

В домике запахло жилым. Накормив Богему и Парнаса, он выпроводил их за дверь, а чтобы не замерзли и отдохнули с комфортом, бросил им одну перину.

Тепло, тишина и усталость сделали свое дело: Набатов сразу заснул богатырским сном. Он не услышал, когда зарычали собаки, не проснулся и когда они залаяли, он крепко спал после первых выстрелов в лесу, видя во сне какую-то перестрелку. Вскочил он, разбуженный безудержным лаем собак. Быстро набросив свой белый полушубок, взял автомат и вышел за дверь. Там было светло как днем. Ярко светила луна, разрисовав белый снег причудливыми тенями. Собаки рвались, но он уложил их и приказал молчать.

— Стой, кто идет? — громко крикнул Набатов. Тут же раздались два выстрела, пули дзинькнули совсем рядом. «Кто бы это мог быть? Выстрелы одиночные, из пистолета. Но стреляют прилично», — подумал он.

Решив выждать и сориентироваться, Набатов прислонился к двери в тени от дерева, направив автомат в сторону, откуда прозвучали выстрелы. Тишина. Но вот заскрипел снег. Собаки вскочили от волнения и злости: но не лаяли. Набатов увидел невдалеке трех человек, направлявшихся к нему во весь рост, «развернутым» строем.

— Стой, ни с места! Буду стрелять! — предупредил он. Но его слова не возымели никакого действия. Набатов повторил свое предупреждение по-немецки. И снова безрезультатно. Вот они приближаются к складу боеприпасов. «А что, если они знают об этом складе?» — мелькнула тревожная мысль. Дал короткую автоматную очередь вверх. Упало несколько сучков. Трое стали расчленяться, но продвижения не прекратили. Создалось впечатление, что они задумали окружить его. Однако Набатов был спокоен. За землянкой был ров, а здесь они как на ладони, в любую минуту он может уложить их без труда. Глаз еще никогда не изменял ему, а указательный палец всегда тверд при нажиме на спусковой крючок. «Расстрелять их — дело не хитрое, — думал он. — Надо взять всех живыми. Как будто и это не так уж трудно, судя по тому, что они не из умных, прут очертя голову». Он решил, если будет туго, стрелять по ногам. Только он подумал об этом, как все трое выстрелили и, сделав перебежку, легли за деревья, а потом стали приближаться к нему ползком. Они уже миновали склад боеприпасов, левофланговый вылез к складу оружия.

— Ни с места, стреляю! — крикнул капитан еще раз. Результат был тот же: трое как будто его не слышали. Собаки рвались. Набатову все труднее становилось их сдерживать, потому что трое приближались все ближе и ближе, стреляя время от времени.

Набатов не решался дать волю собакам: они могли разорвать на части любого, а могли пасть и сами — все трое имели пистолеты. Пустить собак он решил лишь в самом исключительном случае. А сейчас зорко следил за своими противниками, чтобы в нужную минуту сделать все, что потребует обстановка. Не решаясь ослушаться, собаки не вставали, но ползали взад-вперед по снегу.

Развязка наступила неожиданно и как-то несуразно. Один из троих, тот, что приближался к складу оружия, вдруг пополз назад. После короткого разговора последовал его примеру и правофланговый.