Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта

— Возможно, эта хитрая фашистская бестия что-то замышляет против нас, — говорил Кузнецов. — Может, он догадывается, что имеет дело не с обыкновенным немецким офицером. Он очень опасный человек, недаром Кох держит его при себе.

Как-то фон Бабах сказал Кузнецову:

— А я тебя, Пауль, уже давно знаю.

Николай Иванович удивленно посмотрел на майора.

— Это откуда же?

— Боже, какая у тебя короткая память! Еще до войны мы с гаулейтером не раз ездили в леса под Кенигсбергом на охоту. Это было, не помню точно, но, кажется, в тридцать четвертом или тридцать пятом году. Там, в имении князя Шлобиттена, мы и познакомились с твоим отцом Отто Зибертом, бывшим управляющим этим чудесным хозяйством. Не так ли, господин обер-лейтенант?

— У вас феноменальная память, господин майор! — восторженно воскликнул Кузнецов. И тотчас же, чуть склонив голову, тихо грустно добавил: — Но моего отца, мир праху его, уже нет. Он умер в 1936 году. Управляющим у князя Шлобиттена после смерти отца стал я… Долго мне не пришлось управлять, так как вскоре я пошел в армию, а там школа офицеров… фронт. А относительно моей памяти?.. Что ж, сдаюсь, — Николай Иванович, улыбаясь, поднял руки, — возможно, мы и встречались. Но к нам, в эльбинские леса, приезжало так много охотников, так много людей гостило у князя, что у меня в то время даже выработался рефлекс безразличия, какого-то равнодушия.

— Тебе и сейчас все нипочем. Мне бы твои заслуги перед фатерляндом, я бы не проматывал здесь, в Ровно, отцовские деньги, а завел бы на этих плодородных землях хозяйство. Рабочих рук тут хватает. И у тебя есть хороший опыт.

Кузнецов не спешил с ответом. Он прошелся по комнате, а потом категорически заявил:

— Я уже думал об этом, господин майор, и, возможно, сделаю так, но не сейчас. Враг еще не разбит, я должен исполнить долг немецкого офицера до конца.

Подобные разговоры между фон Бабахом и Паулем Зибертом возникали часто. И Николай Иванович всегда задумывался: «Что таится за словами гитлеровца? Не испытывает ли он меня? Удастся ли его обойти и с его помощью проникнуть в резиденцию Коха? Какую версию придумать, чтобы сам фон Бабах предложил мне пойти на аудиенцию к гаулейтеру?»

И тут возник новый план.

…Как-то после сытного обеда майор фон Бабах предложил Паулю Зиберту пойти на пляж позагорать и искупаться.

— Не искушайте меня, герр майор, — ответил Кузнецов. — Сегодня я должен пойти к своей невесте. У нее маленькая неприятность, и нужно ей помочь.

— А что именно?

— Валя получила повестку из гебитскомиссариата о выезде в Германию.

— Жаль, что тебе придется с ней расстаться. Она очень приятная девушка. Ты не пытался сходить в гебитскомиссариат?

— Там ей уже отказали, — огорченно ответил Николай Иванович.

— Если ты сможешь поручиться за нее, я попробую устроить ей встречу с шефом. Для гаулейтера такие вопросы — пустяк.

Кузнецов только и ждал этого предложения, но согласиться сразу же он не мог.

— Не знаю, удобно ли беспокоить господина гаулейтера, хотя, откровенно говоря, девушку мне очень жаль. Бандиты замучили ее отца за то, что он по происхождению немец. Я даже знал старика. Он был порядочным человеком, этот Довгер. И только за то, что в его жилах текла немецкая кровь, он поплатился жизнью.

— Если она действительно немецкого происхождения, ей обязательно нужно помочь, — расчувствовался фон Бабах. — Через гаулейтера ей можно оформить документы фольксдойче, только надо найти надежных свидетелей, которые бы поручились, что она из немцев.

— Вы, господин майор, золотой человек. Ваша идея чудесна! Я от нее в восторге! Как только Валя Довгер получит удостоверение фольксдойче, на следующий же день она станет фрау Валентина Зиберт. Приглашаю вас на свадьбу, господин майор! Что же касается поручителя, то я первый готов им быть.

— Если у тебя серьезные намерения относительно Вали, то стоит побеспокоить не только гаулейтера, но и самого фюрера. Между прочим, хозяину не надо говорить о свадьбе. Просто: идет речь об исправлении несправедливости, допущенной по отношению к человеку немецкого происхождения.

— Я вам буду благодарен за это всю жизнь.

Николай Иванович рассказал нам об этом разговоре с фон Бабахом в тот же день.

— Знаете, — сказал он, — я думал, что план сорвется. Сначала шло гладко. Мой майор говорит: «Давай заявление, гаулейтер хоть завтра его подпишет». А потом как начал меня штурмовать вопросами, как завелся: почему я выбрал себе именно Валю, разве не найдется какой-то богатой немецкой фрейлейн, как это воспримут в имении, когда я вернусь…