Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу

— А почему вы раньше не ушли? — Он не мог забыть прошедшую ночь, когда их чуть было не схватили.

— Э-э, Йоле, дорогой мой! Ты спрашиваешь, почему? Такое уж проклятое существо человек. Обо всем думает, кроме собственной жизни… Надо было картошку выкопать, крышу починить… — Он горько усмехнулся. — Нужна была мне эта крыша! Починил сани, телегу, и вот… — Снова взглянув на мальчика, Момир понизил голос: — Ты паренек надежный, тебе можно довериться: вчера я поздно вернулся — выполнял задание товарищей. Устал, крепко заснул. Эти злодеи могли меня сонного схватить!

"С задания! — пронеслось в голове у Йоле. — Надо же! Неужели и он партизан?"

— А почему вы с партизанами не ушли? — спросил мальчик.

Момир улыбнулся:

— Все мы участвуем в борьбе, Йоле. Только одни — в бою, а другие — в тылу.

— А что такое "член комитета", Момир?

— Где ты слышал эти слова?

— На мельнице.

— A-а. Член комитета, Йоле, как бы тебе получше объяснить… Это — народная власть. Такой человек вместе с другими товарищами обеспечивает нашу армию всем необходимым: от хлеба до табака… Он организует работу в тылу — чтобы девушки вязали носки, варежки, шарфы, чтобы люди собирали продовольствие для нашей армии, чтобы помогали выхаживать раненых… Ясно тебе?

Мальчик кивнул. И вдруг спросил смущенно:

— А я могу тоже участвовать в борьбе — в тылу?

— Можешь, конечно. Да ты ведь уже участвуешь!

Йоле обмер. "Неужели знает про обрез?" — подумал он и, запинаясь, проговорил:

— Как это — участвую?

— Очень просто, — ответил Момир. — Собирал ты, к примеру, ягоды, орехи?

— Собирал. И Рыжий, и Лена, и Влайко, и даже Раде. Много насобирали.

— Я знаю, сынок. Все отправлено бойцам и раненым. Видишь, каждый борется, как может.

При упоминании о партизанах и раненых у Йоле вдруг сжалось сердце. В суматохе он совсем забыл и про обрез, и про фотографию Дарьи. "Наверное, все сгорело в амбаре!.. Ну и болван же ты, Йоле, — ругал он себя. — Что ж ты не перепрятал все в более надежное место?.. А обрез сейчас можно было бы отдать Момиру".

Мальчик шагал понурив голову, вспоминая о Дарье, о ее фотографии, о том, как девушка подарила ему тетрадку и карандаш, и чувствовал себя глубоко несчастным. "Проклятая война! — думал мальчик. — Проклятые солдаты! Захватывают чужие села, выгоняют людей на улицу, сжигают их дома…" Он сжал кулаки.

Снова вспомнились Рыжий, Влайко, Лена — удалось им бежать? "А вдруг их схватили?" — эта мысль терзала его. Йоле поделился с Момиром своими переживаниями.

— Ты за них не беспокойся, — утешил его тот. — Твои дядья хитры как лисы… Их голыми руками не возьмешь… — Он засмеялся. — Уж они-то наверняка спаслись.

Мальчик недоумевал, почему он сравнил их с лисами. Он ведь имел в виду дядю Сретена и Милию, дядю Рыжего.

— А почему дядя Сретен не любит партизан? — спросил Йоле.

— Не знаю, — уклончиво ответил Момир. — Твой дядя всегда отличался своенравием. Служил в королевской гвардии и всегда жутко этим гордился — будто он один там служил.

— Он говорит, что встречал короля и королеву. Король подарил ему саблю. Я ее видел, мне Влайко показывал.

Момир усмехнулся:

— Да, знаю. Любит твой дядя короля. Хоть он в общем порядочный человек, но король ему дороже всех нас, вместе взятых.

Йоле это тоже хорошо известно. Когда дядя заметил, что Райко дружит с парнями из Гласинца, он предостерегал его, пытался отговорить, упрекал мать, что она разрешает сыну дружить с ними. "Говорю я тебе, все они красные коммунары. Они против короля и отечества… Хотят все устроить так, как в России".

Мать не ведала ни кто такие красные коммунары, ни что произошло в России, но она знала своего сына и его друзей — и защищала их, как могла. "Они честные ребята, Сретен, — убеждала она брата. — Из порядочных семей. Они плохому не научат…" "Да и хорошему тоже! — побагровев, язвительно отвечал дядя. — Еще увидишь, Радойка, что из всего этого выйдет. Не говори тогда, что я тебя не предупреждал!" — в сердцах выкрикивал дядя.

Теперь Йоле понятно, почему дядя почти спокойно воспринял известие о гибели Райко. Всем своим видом он как бы говорил: "Я догадывался, к чему это приведет, но меня никто не слушал!.."

Мать, словно тоже понимая это, молчала. Она никогда не обращалась к брату за помощью. Предпочитала посылать детей на поденную работу, обходилась тем, что имела, и сама справлялась с нищенским своим хозяйством.

"Что на тебя нашло, Радойка? — спрашивал дядя. — Почему не заходишь?"