Николай Прокудин - За речкой шла война…

Стол, можно сказать, накрыт. Дневальный Кулешов принёс сковороду с горячей жареной картошкой, тарелку зелёных маринованных помидорчиков, банку тушёнки. И опять отправился в палатку к взводу.

Офицеры дружно уселись за стол и взялись за ложки. Бутылка водки по-прежнему стояла в гордом одиночестве в центре стола.

– Не понял! – возмущенно не понял Чекушкин. – Вы что, все нахлебники? Где водка, жлобы?

Антонюк деловито накладывал еду в свою тарелку, словно вопрос не к нему. Шмер виновато отвернул физиономию в сторону, семафоря зелёным ухом, Неслышащих – на то и Неслышащих — закатил глаза и глупо ухмыльнулся. Ромашкин открыл пустой портфель и изобразил поиски чего-то ценного, что взял, но потерял.

Ситуацию смягчил зампотех роты Шурка Пелько, выложив на стол алюминиевую фляжку:

– Тут спирт. Водку я не взял.

– Сойдет и спирт, – обрадовался Чекушкин. – Шурка, ты молодец! А замполит Ромашкин чего молчит?

– А кто предупредил, что нужно пойло с собой брать? Я думал, на занятия едем. Виноват, исправлюсь! Завтра куплю непременно.

– Купит он! Где ты купишь? Что купишь? До ближайшей лавки десять вёрст! Если, конечно, товарищ майор завтра авто выделит, то десять вёрст – не расстояние. Со Шмером на пару прокатитесь. С него тоже причитается. А, товарищ майор? Насчет авто?

Халявщик Антонюк утвердительно кивнул. С него, получается, завтра лишь казённое авто в счет сегодняшней пьянки. Устраивает!

Офицеры достали из чемоданов и портфелей маринованные огурцы, банки с кильками в томате, шпроты. Ну-с, приступим?

Единственную бутылку водки разлили по стопкам на один заход и тотчас принялись за спирт.

– За успехи в боевой и политической подготовке! Гы!

– Ура-ура-ура! Гы!

Начали! И продолжили. И продолжили. И продолжили… Подробности к черту. Всегда одно и тоже. Вполне свинское дело – напиться до зелёных соплей и вырубиться. Чтобы поутру очнуться с кроличьими глазами и трещащей башкой…

Из подробностей – разве что краснорожий Антонюк, халявщик, чавкающе жрущий с ножа куски масла без хлеба. Из подробностей – моментально «поплывший» Неслышащих, подозрительно ёрзающий. Из подробностей – раздухарившийся Чекушкин с очередной фляжкой спирта…

И продолжили, и продолжили. И – закончили. Спят усталые игрушки. Общий дружный храп.

…С подъёма рота пришла в движение, началась бестолковая суета. В восемь часов – начало занятий по вождению. Ромашкину предстояло быть старшим на препятствии, контролировать правильность выполнения упражнения. Вставать не хотелось, но – долг требует повиновения. Никита натянул галифе, надел носки и потянулся к сапогам. Отчего-то они не стояли возле табурета, а лежали в сторонке и были какими-то сырыми.

– Кулешов! Ты что, воду ночью разлил?

– Никак нет, я ничего не разливал! – ухмыльнулся солдат, отводя глаза в сторону.

– А кто?! Почему сапоги у меня сырые?

– А вы у ротного спросите.

Ротный Неслышащих вскочил, зычно скомандовал:

– Быстро строиться! Товарищи командиры, хватит на койках сидеть! – и шустро выскочил из «конуры».

Дневальный Кулешов огляделся по сторонам и пробормотал, наклонившись к Никите:

– Это он вам в сапоги нассал.

– Что-о-о?! Ка-а-ак?!

– А запросто! Ротный среди ночи вскочил и к вашей койке устремился, штаны расстегнул и напрудил. Снайпер! Не промазал, точнехонько в правый сапог попал. Я их перевернул и мочу слил за дверь. Чтоб не воняло.

Да-а-а. И это уже диагноз. Не впервой, блин! Контуженый, блин! Пыльным мешком по кумполу! «Удивлённый жизнью»! Но не до такой же степени, блин!

– Гы-гы-гы! – издал Чекушкин.

– А вам, товарищ старший лейтенант, он в сумку напоганил, она возле койки лежала.

Чекушкин мгновенно перестал ржать, схватил полевую сумку, приподнял, тряхнул… Да, так и есть, напоганил…

– Уб-бью недоноска! – рассвирепел Чекушкин.

– Гы-гы-гы! – издал уже Мишка Шмер, лежащий под одеялом и не желающий подниматься. Его судьба хранила. Или просто Витька Неслышащих иссяк, и на окропление шмеровской амуниции резервов организма не хватило.

– Да я… я даже генералу не позволю гадить себе в сумку! Ну, кандец котенку!!! – и Чекушкин выметнулся из «конуры» с намерением… ну, с понятным намерением.

Никита ринулся было следом – надо, надо ротному подрихтовать морду за нанесённую обиду! Смыть кровью! Ринулся было, но остановился. А что на ноги надеть? Тапочки? По грязи-то! Сапоги?.. Вот эти самые, ага!

Судя по визгу, а потом и истошным воплям снаружи, взводный Чекушкин сладострастно осуществлял свои намерения в отношении ротного. Осуществлял, осуществлял и – осуществил. Копытный удаляющийся перестук – вырвался-таки Неслышащих, побежал-побежал. Куда подальше.