Петр Игнатов - Голубые солдаты

Лодка со всего разгона влетела в густой камыш и так сильно ткнулась носом в сушу, что Колесов едва не вывалился за борт, благо его вовремя подхватили под руки Бодюков и Рязанов.

— Вперед! — махнул рукой Тимофей и, выпрыгнув из лодки, ринулся в заросли.

Мы едва поспевали за ним. Ноги вязли в тинистом грунте, местами приходилось продвигаться чуть ли не по пояс в воде. Вещмешки со взрывчаткой, казалось, тяжелели с каждым шагом.

Сидор, замыкавший шествие, то и дело поторапливал нас:

— Быстрее, быстрее! Уже недалеко!

Стрельба не утихала. В небе непрерывно полыхал свет ракет. А мы без всяких мер предосторожности мчались как угорелые по чавкающей почве, громко шурша камышом.

Заросли начали редеть, и вскоре мы очутились на совершенно сухом островке, поросшем какой-то невысокой, удивительно жесткой травой. Грунт был твердый, и просто не верилось, что здесь, на болоте, оказался лоскут такой земли. К западу от него раскинулась широкая водная гладь, пересеченная лунной дорожкой, к северу тянулась полоса редких камышей.

— Теперь осторожно! — предупредил шепотом Тимофей. — Глядите в оба!

Вслед за ним мы направились сквозь камыши на север, в ту сторону, где шла ожесточенная перестрелка. Подводная тропа была узкой. Стоило взять чуть левее или правее, ноги сразу теряли опору, погружались в какое-то мягкое бездонье. Это был самый страшный участок трясин, тянувшихся вдоль берега полуострова, занятого гитлеровцами. Немцы считали этот участок болота совершенно непроходимым и поэтому не держали его под наблюдением. И именно здесь разведчики отыскали одну-единственную тропу, которой не раз пользовались для выхода в тыл противника через трясины. Теперь они вели по этой тропе нас.

Трудно сказать точно, как долго мы шли. Занятый опасным балансированием на узкой полосе тверди, я ни разу не взглянул на часы. Берег полуострова приближался. Он то четко вырисовывался перед нами в свете ракет, то снова и снова растворялся во мгле ночи. У самой воды виднелись кудлатые ивы, похожие на каких-то диковинных животных, пришедших в ночи на водопой. За ивами вздымался хребет длинного бугра, на котором торчали стволы зенитных орудий. Стрельба шла где-то за бугром, совсем близко. Все внимание гитлеровцев было, очевидно, сейчас сосредоточено на том участке болота, откуда открыли огонь наши разведчики. Это дало нам возможность благополучно преодолеть непроходимые трясины и выйти на безлюдный, никем не охраняемый берег.

Проводники сопровождали нас до глубокой канавы, пересекавшей перешеек полуострова, и, простившись там с нами, отправились в обратный путь.

Стрелки часов показывали половину первого ночи. Таким образом, с того берега сюда, до канавы, мы добирались полтора часа. Не так уж и много, но эти полтора часа всем нам показались почему-то очень и очень долгими. В те минуты никто из нас и не подозревал, что вскоре нам придется провести всего полчаса в такой обстановке, когда чуть ли не каждая секунда кажется вечностью…

Задерживаться в непосредственной близости от переднего края, под боком у противника, было крайне опасно. Выждав немного и осмотрев из канавы окружающую местность, мы решили уходить на запад, в леса, чтобы отдохнуть там и затем двинуться дальше, в район расположения «нашего» моста.

Метрах в двухстах от канавы, параллельно ей, пролегал большак, уходивший куда-то на север. Южнее перешейка лежало крупное село. Оттуда, несмотря на позднюю ночную пору, почти непрерывным потоком двигались по большаку колонны грузовиков с выключенными фарами. Было похоже на то, что перестрелка, все еще продолжавшаяся на болоте, вызвала в селе панику и заставила немцев произвести срочную эвакуацию каких-то тыловых частей в более безопасное место.

Нам предстояло перейти через большак: иного пути не было. Полуночная луна, как назло, ярко светила. Когда-то я любил подобные ночи, мог подолгу восторженно глядеть на сияющий лик луны, но сейчас я глубоко ненавидел ее. Видимо, то же самое чувство испытывали и мои друзья. Не зря у Бодюкова вырвалось в адрес луны:

— С немцами кокетничает, шельма. Чтоб она лопнула, окаянная.

Хорошо, что хоть пыли было на большаке изрядно. Она вырывалась из-под колес грузовиков, плыла за колоннами длинным шлейфом и медленно оседала на придорожных кустах и траве.

Мы решили воспользоваться этой естественной маскировочной завесой. До большака добирались по-пластунски, ползком, волоча мешки со взрывчаткой по земле. Залегли в придорожном кювете, среди бурьяна, и, выбрав момент, когда мимо прошла одна из колонн, нырнули в пыльный шлейф.