Сергей Михалков - Стихи о войне

Сидит Шатров в родной столовой летной,
Он, как в семье, в кругу своих друзей,
Стоит над ними сладкий дух компотный
И ароматный запах свежих щей.
А повар всех на кухне распекает:
– Людьми такими нужно дорожить!
А, может быть, он щей еще желает?
Еще котлету нужно положить?
Спешит к столу официантка Тося,
В руках – поднос, на нем – двойной обед.
Сидит Шатров, и все, что он попросит,
Ему несут – ни в чем отказа нет.

В комбинезоны теплые одеты,
Привычные к военному труду,
Шли летчики. Им летные планшеты
Колени задевали на ходу.
Им было в небе холодно и жарко,
Им хочется поесть, попить, поспать.
Их обогнала в поле «санитарка» —
Их было шесть, домой вернулось пять.

Мы с каждым днем становимся суровей,
Война сегодня наше ремесло.
Мы до последней капли нашей крови
Деремся зло и побеждаем зло.
Но все-таки стоять над изголовьем
У раненого друга тяжело.
И сила мести в воздух тянет снова
И на гашетку просится рука.

Все эти мысли были у Шатрова,
Когда в машине провезли шестого —
Израненного пулями стрелка…

Два экипажа в шахматы играют:
Идет ладья, и кони рвутся в бой,
Ферзь для удара время выжидает,
И слон готов пожертвовать собой.
Стянув унты и скинув снаряженье,
Еще разок подкинув в печку дров,
Сидят стратеги жаркого сраженья —
Папенко, Дыбин, Зотов и Шатров.

И разгадав противника уловку,
Идет Шатров, и слышится в ответ:
– Сюда бы «ил»: пошел бы на штурмовку!
Да только жаль, такой фигуры нет!

А в тихом штабе, в маленькой землянке,
С карандашом, склонившись над столом,
Майор Орлов на карте метит танки,
Замеченные утром на стоянке
В тылу врага, за выжженным селом.

Здесь засекли до тридцати орудий,
Сюда пришел с горючим эшелон.
Вот в эту клетку завтра утром будет
Удар штурмовиками нанесен.

Старт замело, опять мороз крепчает,
Сигнальный огонек в ночи горит.
И в сотый раз «Ракета» отвечает:
– «Брусника» занята…
«Брусника» говорит…

Фронтовик домой приехал.
С фронта. В отпуск. На семь дней.
Больше года он не видел
Ни жены и ни детей.

Фронтовик домой приехал.
Снял шинель и сапоги,
Потемневшую портянку
Снял с натоптанной ноги.
Лег в кровать под одеяло,
В доме теплом и родном,
И уснул коротким, чутким,
Фронтовым тревожным сном.

И ему приснилось ночью,
Что на поле боя он,
Что опять во фланг фашистам
Вышел третий батальон,
И опять его товарищ —
Неразлучный автомат —
Бьет по выцветшим шинелям
Наступающих солдат.

Человеку бой приснился,
И проснулся он в поту.
Ничего не понимая,
Он вгляделся в темноту.
И, увидев очертанья
Шкафа, стула и стола,
Вспомнил дальнюю дорогу,
Что до дома довела;
Вспомнил встречи фронтовые,
Боевых своих друзей,
Молодых артиллеристов
С дальнобойных батарей;
Вспомнил песню про Каховку,
Вспомнил ночи у Днепра…
И с открытыми глазами
Провалялся до утра…

Фронтовик домой приехал…

Он к нам приехал в часть из Сталинграда,
Мобилизованный амбулаторный врач.
У нас он в первый раз
Услышал свист снаряда,
Упавшего у пригородных дач.
Шинель на нем сидела мешковато,
С опаскою носил он пистолет.
И говорил: – Из белого халата
Не вылезал я восемнадцать лет!
К шинели я привыкну, несомненно,
И буду здесь с другими наравне,
Но у меня характер невоенный,
Хоть всей душой
Я с вами на войне.
В суровом гуле грозных эскадрилий
Дни проходили в боевом строю.
С передовых позиций привозили
Героев, обескровленных в бою.
И он работал, рук не покладая,
Без отдыха у белого стола,
Порою на ходу обед глотая,
Который санитарка принесла.
В такие дни он говорил: – Я знаю,
Работаю, не сплю – не я один.
Мы на войне. Я долг свой выполняю
Как врач и как советский гражданин.
Однажды ночью привезли сапера,
Сапер тот был почти без чувств, без сил.
На все смотрел он безучастным взором
И ничего не ждал и не просил.
Склонилась санитарка к изголовью:
– Он умирает! – Нет, он будет жить!
В бою с врагами истекал он кровью,
Так нам ли кровью нашей дорожить?
И засучил хирург рукав халата,
Без колебанья руку обнажил
И отдал кровь советскому солдату,
Чтоб ожил он и снова с нами жил.
И кровь врача влилась герою в вены —
И сердце вздрогнуло, вернув себе свой такт.
А врач сказал: – Я человек военный,
Но поступил бы каждый точно так!