Александр Дорохов: Крылатые защитники Севастополя

Гитлеровцы остервенело рвались вперед. Мыс Херсонес превратился в главную арену жестоких боев.

Советские воины сражались самоотверженно. Они не только сдерживали натиск фашистов, но переходили в контратаки и отбрасывали их назад. Оставшиеся в живых пополняли боезапас за счет погибших товарищей.

Все меньше становилось защитников Севастополя, слабели их силы, кончались патроны. Было принято решение прорваться в горы к партизанам. Разбившись на группы, бойцы двинулись в сторону Балаклавы.

Несколько групп состояло из авиаторов. О некоторых подробностях этих трагических событий вспоминают их участники, чудом оставшиеся в живых. [116]

Вот письмо капитана в отставке Михаила Сергеева, который был помощником начальника связи 3‑й особой авиагруппы и секретарем партийного бюро ее управления. Приведем несколько строк:

«После гибели полкового комиссара Михайлова надежды на эвакуацию уже не было. Радиостанцию разбило, и связь с Кавказом прекратилась. Вышел из строя старший инструктор политотдела авиагруппы старший политрук Антон Кладницкий. Его тяжело ранило в ногу. Он был бесстрашным коммунистом, всегда вдохновлял бойцов верой в победу над фашизмом. Я поручил заведующему партийным учетом политотдела товарищу Охабе и одному краснофлотцу доставить товарища Кладницкого в район маяка. А тех, кто остался в строю, я включил в отряд, который мы назвали «Заря свободы». В бой вступили в районе 35‑й батареи. Все сражались героически. Но прорвать плотное кольцо фашистов не удалось. Отряд потерял более 80 процентов бойцов, был отброшен и прижат к морю. Без пищи и воды, мелкими группами и в одиночку мы продолжали сопротивляться до последнего патрона».

Одну группу повел военком 20‑й авиабазы старший политрук Илларион Лукьянов. Но и он пал смертью храбрых.

Когда прорваться в горы не удалось, тем, кто еще мог держаться на ногах, пришлось отступить под натиском врага.

А позади уже раскинулось море.

Недалеко от берега стояли вражеские катера. Это означало полное окружение.

У советских бойцов давно уже не было ни пищи, ни воды. Голод и жажда терзали их. Были израсходованы последние патроны и гранаты. Наступила тишина. Её нарушали лишь стоны раненых да шум морского прибоя.

У защитников последнего рубежа крымской земли оставалось только одно оружие: жгучая ненависть к врагу и священное чувство мести.

Это грозное оружие они пронесли и через фашистскую неволю. Любовь к Родине и непоколебимая вера в победу придавали им силы.

Письма. Их много. Они написаны теми, кто попал в лапы врага, но остался верен воинскому долгу.

Капитан Михаил Сергеев провел в фашистской неволе свыше двух лет. Приведем из его писем несколько строк:

«В днепропетровской тюрьме сидели в одних камерах и командиры, и политработники. Со мной в камере были работники [117] политуправления Черноморского флота старший политрук Шкапцов и инструктор политотдела Севастопольской авиагруппы политрук Лутохин. Чтобы сохранить политработникам жизнь, мы называли их интендантами. Это подтверждали и на допросах, рискуя своей жизнью.

Из Днепропетровска нас угнали в Германию. Там, находясь в лагере, мы организовали Братский антифашистский союз советских военнопленных. И начали действовать. Военфельдшер из Воронежа Николай Хищенко через охранника Кельмана достал из типографии шрифт для печатания листовок. Руководители союза подготовили и осуществили побег 25 офицеров».

Николай Гляс был старшим техником звена 60‑й отдельной эскадрильи. В дни штурма Севастополя он вступил в ряды ленинской партии.

«Из симферопольской тюрьмы, — вспоминает он, — нас, как опасных преступников, гнали все дальше и дальше на запад. В польском городе Ченстохове немцы поделили пленных на группы.

От Ченстохова до концлагеря нашу группу везли в товарных вагонах несколько суток. Из вагонов не выпускали, пищи и воды не давали. Люди умирали, но убирать их трупы запрещали.

В лагере свирепствовал каторжный режим. С теми, кто пытался бежать, расправлялись беспощадно. Однажды охрана схватила семь человек, которые готовили организованный побег. Всех семерых палачи зверски убили.

Лагерь находился на берегу Дуная. В один из августовских дней 1944 года немецкие корабли открыли по лагерю артиллерийский огонь. Тогда все, кто мог двигаться, бросились на лагерную охрану, обезоружили ее и устремились на восток.

Дошли до города Краево, заняли румынские казармы, выставили свой караул и стали ждать наших освободителей…».