Александр Дорохов: Крылатые защитники Севастополя

Эвакуация продолжалась. На подводных лодках «Щ-209» и «Л-23» ушли командующий Приморской армией генерал–майор И. Е. Петров и начальник штаба генерал–майор Н. И. Крылов, секретари горкома партии Борис Борисов и Антонина Сарина…

По решению, Военного совета на Кавказ улетел генерал Ермаченков. Старшим авиационным начальником на аэродроме Херсонес он оставил командира 23‑го полка капитана Михаила Ахапкина.

В ночь на 1 июля на аэродром Херсонес прибыли тринадцать «дугласов». Один из них должен был эвакуировать командование третьей особой авиагруппы и других защитников города. В числе пассажиров, севших в самолет, был и военком Михайлов. В это время на аэродроме создалась очень напряженная обстановка. У самолета собралось много людей. Нервы у всех напряжены до предела. [114]

Военком ясно увидел, что повлиять на обстановку можно только личным примером. Он уступил свое место в самолете и спрыгнул на землю.

— Спокойно, товарищи! Не волнуйтесь, — сказал он, обращаясь к бойцам. — Я остаюсь с вами…

— Братцы! Комиссар Михайлов остается с нами! — разнеслось по аэродрому.

Наступивший первый день июля был одним из тех, о которых и теперь вспоминать страшно. Вражеская авиация совершила 700 самолето–вылетов и сбросила на город и его защитников 5 тысяч бомб. Над аэродромом Херсонес с небольшими перерывами появлялись Ю-87. Они шли девятками, никакого противодействия не встречали и бомбили цель как на полигоне.

Военком Михайлов отправил на имя командующего авиацией радиограмму, в которой просил прислать транспортные самолеты. Генерал Ермаченков ответил, что с наступлением темноты на Херсонес прилетят три «Дугласа». Комиссар приказал восстановить посадочную полосу и усилить охрану аэродрома.

Первый день июля был на исходе. Вечерело. На одном участке группа фашистов при поддержке танков прорвалась к аэродрому. Надо было отбросить гитлеровцев. С этой целью военком Михайлов собрал около 200 подчиненных. К ним присоединились бойцы 8‑й бригады морской пехоты, в числе которых был Михаил Байсак, ныне капитан 1 ранга запаса. Вот что он пишет:

«На боевой рубеж нас привел комиссар Михайлов. Не успели мы залечь, как увидели справа движущиеся немецкие танки, а за ними — гитлеровцев. Комиссар принял решение: как только, приблизится головной танк, забросать его гранатами. Первые две машины загорелись и образовали пробку. Остальные танки отошли назад.

Мы были так воодушевлены своим первым успехом и без команды ринулись вдогонку отходящей пехоте гитлеровцев, расстреливая ее из автоматов.

Через два часа на нас снова двинулась лавина фашистов. Было трудно… Боезапас на исходе. Полковой комиссар приказал доставить остатки боезапаса с аэродромного склада. За час на механическом катке, которым авиаторы укатывали аэродром, один из краснофлотцев привез около полусотни ящиков с патронами. Но их хватило лишь на полчаса…»{21}. [115]

Наконец темнота окутала Херсонес. В небе тускло мерцали далекие звезды. На аэродроме люди не спали. Под руководством капитана Ивана Сапрыкина бойцы выложили ночной старт и с нетерпением ждали транспортные самолеты.

Фашисты усилили артиллерийский и минометный обстрел. И когда «дугласы» прилетели, то сесть уже не могли. Пришедшие с Кавказа катера тоже не могли подойти к берегу. Всякая надежда на эвакуацию раненых исчезла.

Днем 2 июля гитлеровцы продолжали бомбить и обстреливать Херсонес. Для многих защитников города день тот оказался последним в их жизни.

Погиб и военком Михайлов. На мысе Херсонес в память о крылатом военкоме установлен его бюст.

После эвакуации части войск оборонительного района старшим начальником на огненном клочке Крыма остался командир 109‑й стрелковой дивизии Приморской армии генерал Петр Георгиевич Новиков, участник гражданской войны, защитник Одессы. История возложила на него главную роль в последнем, наиболее трагическом акте севастопольской драмы.

На мысе Херсонес находилась мощная 35‑я батарея береговой обороны. Она была грозной силой, но теперь стала беспомощной: кончился боезапас. Чтобы батарею не захватили фашисты, ее решили уничтожить. В ночь на 2 июля гигантской силы взрыв потряс ночной воздух над побережьем.

Теперь и авиация не могла оказывать помощь. Аэродром Херсонес был превращен в сплошные воронки. Не мог принять ни одного самолета и гидроаэродром в Казачьей бухте.