Любовь Рябикина: Луна для двоих

Вадим женился через семь лет после случившейся на его глазах трагедии. Женился под давлением родителей, которые хотели понянчить внуков и часто упрекали его в черствости и невнимательности к женщинам. Через три года решительно развелся, поняв, что женщина рядом совсем чужая. Детей не было и разошлись легко. Валентина не возражала против его решения. С тех пор подполковник жил один, проводя отпуска у родителей. Они больше не старались давить на сына, смирившись с его решением — прожить жизнь в одиночестве. Отец и мать наконец–то поняли его. Он до сих пор думал о Вике и с тоской вспоминал погибшую девушку…

Вечером полковник Головин собрал всех офицеров и прапорщиков в своей палатке. Сам постучал к Берестовой и пригласил:

— Татьяна Васильевна, мы бы хотели немного отметить ваш приезд. Вы не против?

Она выглянула из закутка, где сидела, записывая в блокнот все, что услышала и запомнила за эти несколько часов. Сведений набралось не мало и она стремилась ничего не упустить из услышанных рассказов. Улыбнулась:

— С удовольствием! Только бушлат накину и кое–что прихвачу…

Этим «кое–чем», оказался довольно увесистый пакет с ручками. Головин сразу забрал его, удивленно подумав: «И что же туда забито, что так тяжело? Как она это тащила?». По дороге спросил:

— Где вы так мастерски играть на гитаре научились? Мы с Вадимом слышали.

Она пожала плечами:

— Да так, как–то само–собой получилось. С армией я связана более десяти лет. Мне нравится армейский шансон. Однажды взяла в руки гитару. Попросила солдата показать несколько аккордов и пошло. Жутко звучит?

— Напротив. Очень хорошо исполняете. С чувством! Может дадите концерт перед солдатами?

Женщина смутилась:

— Какая из меня певица! Только позориться.

— Не сказал бы. Солдаты вас так заслушались, что наш приход пропустили. Вы подумайте. У нас здесь не так много развлечений, а вы поете, знаете наши песни и наши нужды. Когда солдаты сами для себя поют, это одно, а вот вы исполняете, уже другое. Не знаю, как объяснить… — Полковник открыл перед ней дверь штабной палатки и добавил, входя следом: — Я даже к себе в палатку гитару приволок в надежде, что вы споете.

На столе, заставленном нехитрой закуской, состоящей из тушенки, разогретого ужина, рыбных консервов и хлеба, стояло несколько бутылок водки. Военные столпились возле печки, что–то обсуждая. Полковник поставил тяжелый пакет на пол, так и не решившись заглянуть. Татьяна отдала бушлат подскочившему улыбавшемуся майору. Окинула стол внимательным взглядом и весело спросила:

— Мужики, свободная посуда найдется?

Все удивленно переглянулись. Подполковник Шелестов неуверенно произнес:

— Котелки подойдут?..

— Вполне! Помогайте!

Взяв принесенный пакет, поставила на скамейку. На столе, словно по мановению волшебной палочки, появились целлофановые двойные пакеты с солеными огурцами, помидорами, квашеной капустой, мочеными яблоками, салатом–оливье. Полуторалитровая пластиковая бутылка с чем–то темным. Напоследок шмякнулся большой шмат копченого сала. Онемевшие офицеры глядели на это богатство, не решаясь притронуться. Начштаба пробормотал:

— Господи! И вы все это сюда тащили? А говорили, что сумка легкая…

Она взглянула на него, потом на застывших майоров и рассмеялась:

— Помогать будете или нет?

Военные мигом распотрошили пакеты с довольными возгласами. Сало порезали на тонюсенькие ломтики, ежесекундно вздыхая:

— Боже, какой аромат! Салат вы сами делали?

Моченую антоновку порезали на четвертушки, чтобы хватило всем. Берестова усмехнулась:

— Мама помогала. Я ведь не впервые здесь и знаю, что можно прихватить с собой зимой, а что в другие времена года. Я угадала?

Дружный рев был положительным ответом. Один из прапорщиков, по имени Кирилл, наклонился к салу и вздохнул копченый аромат:

— У меня батька такое сало делает. Полгода не пробовал! Где вы его надыбали?

Татьяна присела к столу:

— Смех и слезы! За пару недель до поездки мне поручили сделать репортаж о фронтовике, которому незаконно отключили свет. Поехала. Захожу во двор, а там вот этим ароматом тянет. Оказывается они перед моим приездом свинью забили и зять на задворках сало в бочке коптил. Я попросила продать пару кусочков. Этот дед всучил мне бесплатно килограмма три и упросил ничего не писать. Оказывается, местные власти, узнав о приезде журналиста, еще накануне приехали к старику. Все подключили, извинились и уехали, попросив, чтоб он дело замял. Я в результате без репортажа, зато с салом! Папа и редактор были очень довольны. Борисов даже ругать не стал.