Любовь Рябикина: Луна для двоих

С Чкаловского аэродрома вылетели на час позже. Снова ждали кого–то из начальства, а этот «кто–то» вовсе не торопился. От холодного ветра все забились в самолет, хотя там было не намного теплее, чем на улице. У многих замерзли ноги. Летевшие в Чечню откровенно постукивали ими друг о друга, стараясь усилить кровообращение. Один из летчиков плотно задраил дверь, втащив лестницу. Вскоре от теплого дыхания множества людей температура выровнялась и стало заметно теплее. Все свободное пространство по центру занимали какие–то ящики, коробки и тюки. Они уходили вверх на добрых полтора человеческих роста. От этого огромная внутренность грузового самолета значительно уменьшилась.

Наконец снаружи донесся невнятный шум. Спустившийся сверху штурман торопливо распахнул дверцу и сбросил трап. На борт поднялся не молодой генерал–полковник и два полковника, сразу же направившиеся наверх, к пилотам, где было теплее всего. Лестницу тут же втащили на борт. Самолет вздрогнул и начал медленно выруливать на взлетную полосу. Масса груза заметно поехала и мужчины дружно кинулись к коробкам, подпирая их спинами и твердо упираясь ногами в пол. Татьяна выглянула в иллюминатор и заметила отъезжавшую черную «Волгу». Мысленно выругалась: «Из–за таких вот начальничков все и идет наперекосяк! Опаздывают самолеты, приказы, помощь…». Самолет начал набирать скорость, гудение стало нестерпимо–громким. Уши на какое–то время заложило. Шасси оторвались от бетонки и шум заметно снизился. Слегка накренясь вправо огромный грузовой ИЛ‑76 начал взлет и плавный разворот. Военные вернулись на места.

Берестова внимательно разглядывала лица мужчин, стараясь делать это незаметно. За пару десятков командировок в Чечню она научилась отличать новичков от бывалых солдат и офицеров. Чуть дальше в ее ряду сидело пять молодых певиц, летевших в сорок шестую бригаду с очередным концертом. Журналистка услышала об этом перед заходом в самолет. Они весело и как–то манерно хохотали, перекрывая рев моторов. Со всех сторон их обступили люди в «пятнашке». Татьяна знала, что это командировочные, летевшие в бригаду с очередным гуманитарным грузом и через три дня вся эта компания вернется назад. Все певицы были в гражданской одежде: роскошных дубленках, шубах и куртках, отороченных мехом. Теплые меховые шапки лежали на их коленях вместе с маленькими сумочками.

Напротив, на коробках, лежали их сценические наряды в глухих темных мешках из плотного полиэтилена с молниями. Громоздились черные ящики с аппаратурой. Все песни давно исполнялись под музыкальное «фоно», чтоб не возить музыкантов. Пение было типичным караоке, только профессионально исполняемое. Певицы то и дело поправляли рассыпавшиеся волосы тонкими ухоженными руками с длинными ярко–накрашенными коготками. Да и личики были тщательно накрашены–напудрены.

Берестова невольно поглядела на свои не очень–то ухоженные и довольно широкие крепкие руки с коротко обрезанными ногтями. Подкрашиваться она уже давно перестала. Вздохнула. Времени постоянно не хватало, да и условия проживания журналистов бывали всякими. Она моталась по командировкам не успевая даже набыться с сыном. Вот и сейчас они успели побывать в «Макдональдсе», смотаться в «Третьяковку» и сходить на пару детских спектаклей. Юрка остался с дедом и бабкой, а она вновь улетала. Сын уже привык к ее постоянным отъездам, хотя прощаясь, Татьяна каждый раз слышала в его голосе тоску. От этого сжималось сердце. Родители беспокоились за дочь, не одобряя командировок в «горячие» точки. Они не раз принимались уговаривать ее сменить профессию, но Берестова решительно отказывалась, так как любила свою работу.

Одиннадцать лет назад она родила Юрку, не будучи замужем. Отец мальчика исчез из жизни Татьяны, едва узнав о беременности «любимой» и ни разу не объявился за все эти годы. Берестова из–за этого совсем не переживала и не комплексовала. Она теперь знала, зачем живет. Целый год сидела с сынишкой, мучительно скучая по работе. Василий Кузьмич и Елена Яковлевна, заметив, что дочь страдает, вышли на пенсию, хотя до этого работали, так как здоровье позволяло и взяли присмотр за малышом на себя. Сын был ее путеводной звездой. К нему Берестова возвращалась из странствий, порой весьма не безопасных. Вот и сейчас редактор пообещал выплатить крупную сумму за серию репортажей из Чечни. Борисову она доверяла и знала, что тот не обманет. Заранее решила, что отложит деньги и летом, с сыном и родителями, отправится на юга, чтоб отдохнуть…