Владимир Некрасов - На крыльях победы

...Я слушал Гуру, моего товарища, моего друга, а сам не сводил глаз с его седины.

Все в полку были обрадованы благополучным возвращением Степана. Но вскоре наша радость была омрачена печальным сообщением: из очередного полета не вернулся летчик Петров, который был инструктором. Как сообщили, его самолет подбили во время воздушного боя, и Петров совершил вынужденную посадку на занятой врагом территории.

Жив ли он? Не попал ли в плен? Сможет ли, как Степан, добраться до своих?

Я получил разрешение подняться в воздух! Что может быть радостнее для летчика!

Наши шестнадцать истребителей, оставшиеся в полку, идут прикрывать штурмовиков, которые должны вылететь на станцию Мокрая, что сейчас находилась в нескольких километрах от фронта. Станция была для отступающих фашистов важнейшим железнодорожным узлом по переброске войск и техники.

Я иду в четверке с Костецким, Колдуновым и Митрофановым. С удовольствием слежу за приборами, за обстановкой и испытываю прилив хорошего, теплого чувства к друзьям. Опять я с ними, опять иду громить врага!

Боевая задача предстояла сложная — это стало ясно еще во время подготовки к полету. Я с товарищами находился в ударной группе, которую возглавлял командир нашей эскадрильи капитан Егоров. Одна пара истребителей шла выше нас, а шестерка первой эскадрильи — в группе непосредственного прикрытия. Эта «вертикальная этажерка» (эшелонированное построение) говорила о том, что мы воевали все лучше, применяли новые способы ведения боя, более прочно захватывали господство в воздухе. Приближался час расплаты. Горе тебе будет, гитлеровская банда, когда придется держать ответ за все твои злодеяния! На память пришли строчки из где-то прочитанного стихотворения:

Родина! Кровью фашистов вымой

Глаза Европы, ослепшей от слез!..

Да, мы, советские люди, бьемся не только за свободу и независимость нашей Родины, но и за свободу всего человечества...

К станции подошли на большой скорости со снижением, несмотря на густой огонь фашистской зенитной артиллерии. Он был настолько мощным, что моментами нам казалось, будто воздух состоит из сплошных разрывов.

Проскочив огневой заслон, наши штурмовики перестроились для атаки. В это время справа показались «мессершмитты». «Проспали, господа», — усмехнулся я. По строю фашистов было видно, что они только взлетели и не успели набрать достаточной высоты и занять боевого порядка.

Восемь «мессершмиттов» приближались довольно уверенно. Ну да, они над своими войсками! К тому же вот еще восемь новых «мессеров». Плывут, словно селедки в косяке. Ну что же, давайте встретимся. И мы со всего хода врезаемся в строй вражеских машин.

Вначале наш бой шел организованно и мы наседали на фашистов, но вот на большой высоте появилась третья восьмерка «мессершмиттов» и навалилась на пару «яков», ходившую выше нас. Немцы использовали свое численное превосходство, и нам становилось все труднее. Теперь приходилось не только вести бой с ранее подошедшими фашистами, а и отбивать атаки сверху. Воздух прошивался путаницей разноцветных трасс.

Мы дрались. Кто же кого? Противник был умелый, опытный. И все же враги просчитались. Колдунов поймал в прицел фашиста, который гнался за Лысовым, и этого было достаточно. Оставляя за собой длинную струю дыма «мессершмитт» исчез внизу. Но тут задымил и самолет Лысова. Видно, его подбили основательно, потому что Лысов немедленно выпрыгнул из машины. Белый купол парашюта раскрылся, и к нему ринулись две вражеские машины, которые до этого гнались за Колдуновым. Мерзавцы! Мы никогда не расстреливали беспомощных вражеских летчиков, когда они болтались на стропах. Эти же звери, забыв о чести и достоинстве воина, отказавшись от боя, ринулись на одинокого парашютиста.

Я иду им наперерез — надо прикрыть Лысова. Ко мне присоединяется Колдунов, и мы кружим над парашютом Лысова. Фашисты куда-то исчезают.

Осматриваемся. Чуть в стороне на сближение с нами идет пара Костецкого. А где же станция? Вот она, справа от нас, — в горячке боя мы значительно отклонились от цели. Она вся окутана дымом и пылью, сквозь которые пробиваются желтые языки пламени.

Наши штурмовики, «обработав» станцию, выходят из боя. Они идут змейкой на восток, а над ними — четверка истребителей. Все! Только вот Лысов в опасности, но мы его не дадим в обиду.

Западный ветер пришел на помощь, и Лысов опустился в расположении наших войск. Возвращаемся на аэродром и узнаем о судьбе Лысова. Он обгорел в подбитом самолете и опустился на землю в тяжелом состоянии. Здесь его немедленно подобрали и отправили в госпиталь. Лечение прошло успешно, и он скоро вернулся в часть, где и сражался с нами до самого светлого дня — Дня Победы!