Сергей Лойко - Аэропорт

Степан оглянулся, что‑то сказал своим собеседникам, пожал им руки и двинулся к Нике и Алексею, улыбаясь губами, но не глазами, как заметил Алексей. «По выправке — военный», — подумал он.

И не ошибся. Еще пару месяцев назад тридцатишестилетний Степан, «западэнэць» из Черновцов, был капитаном Воздушно-десантных войск Украины. Уволился со скандалом, потому что «задолбало», потому что зарплата нищенская, да и ту не платили. Никакой воинской службой толком не занимались (прыгали с парашютом раз в два года), а солдаты вместо службы строили бани и корты на генеральских дачах. Все это успел сообщить Степан в коротком разговоре, хотя опять в основном говорила Ника.

Он поблагодарил Алексея за то, что «врятував життя моiй дiвчинi». [51] «Спас жизнь моей девушке».

— Завше вона кудись лiзе, пригод шукае. Тепер я iï саму нiзащо не залишу. Може, розбитою макитрою тепер краше думатиме. [52] — Всегда она куда то лезет, приключения ищет. Теперь я ее одну ни за что не оставлю. Может, разбитой башкой теперь лучше думать будет.

Они перебросились еще парой фраз, Алексей оставил Нике и Степану свои визитные карточки, и они исчезли в толпе. Перед тем как совсем раствориться, Ника обернулась и помахала рукой.

«Пожалуй, я уже все снял на сегодня», — подумал Алексей. Толпа снова начала петь гимн, но его это уже не трогало. Он вдруг почувствовал себя ужасно уставшим, невыспавшимся. Согнувшись под тяжестью техники, он возвращался в отель, продираясь сквозь толпу. И тут позвонил Сергей, знакомый фотограф из «Ассошиэйтид пресс». Сказал, что на Банковой, перед президентской Администрацией, хороший «замес» и все уже там.

«Я тоже очень скучаю. Целую. Люблю», — ответил Алексей на смс жены и направился на Банковую, где уже началось первое настоящее столкновение между демонстрантами и милицией. Уходить в отставку Янык, как звали в народе Януковича, не собирался.

Наоборот. На следующий день на Майдане киевские власти стали монтировать огромную искусственную елку. Народ сразу родил лозунг «Яныка на елку» и, скандируя «Банду геть!», [53] «Банду прочь!» принялся устанавливать по всей площади просторные шатровые палатки. Скоро появились мобильные туалеты и армейские кухни. Народ прибывал и прибывал со всей Украины.

Ника позвонила ему только перед Новым годом, поздравить. Она все это время добровольно работала на Майдане медсестрой. Сообщила, что они со Степаном отложили свадьбу «до полной победы Революции, то есть до пятнадцатого марта», и пригласила после Нового года на «одну интересную вещь».

«Интересной вещью» оказалась тренировка «бойцов» националистической организации «Правый сектор» на пустыре, недалеко от Майдана. Тренировкой руководил не кто иной, как ее Степан, одетый в военную форму, с красно-черной лентой на рукаве, в черной балаклаве, с деревянной дубинкой и щитом.

Он стучал этой самой дубинкой по щиту, раздавая наставления хорошо поставленным командным голосом. Несколько групп молодых людей, в черных и зеленых балаклавах, вооруженных бейсбольными битами, деревянными дубинками, деревянными и жестяными щитами, отрабатывали тактику уличного боя без применения огнестрельного оружия.

Большинство ребят были в разношерстной военизированной форме, в велосипедных шлемах и строительных касках, в налокотниках и наколенниках, какие обычно носят уличные роллеры и скейтбордисты. У многих из них, как подумалось Алексею, был вид школьников на каникулах или прогуливающих уроки. Все это проходило на фоне глухой с облезшей розовой краской кирпичной стены какого‑то офисного здания. Стену украшало крупное черное граффити Revolution.

— Че-е-е-е-репаха! — кричал Степан. — Щити над головою! Дубинки на флангах в роботi! Сунемося, сунемося! Тримати стрiй! [54] — Че-е-е-е-репаха! Щиты над головой! Дубинки на флангах в работе! Двигаемся, двигаемся! Держать строй!

Ребята, согнув колени, подняв щиты и образовав боевой порядок, называемый «черепахой», двигались слаженно в направлении другой «черепахи», расположившейся у стены. Затем обе «черепахи» распадались на отдельных римских воинов и варваров, которые нещадно, со всей силы, лупили друг друга по щитам, тщательно избегая попаданий по голове и другим частям тела.

Алексей улыбался. Степан свирепел.

— Дитячий садок голiмий! — сказал он, в раздражении бросив к ногам на мостовую палку и щит. — Ну як менi вести цю дошкiльну молодшу групу на «Беркут»! Все, досить. Завтра в цей же час. Будемо займатися xiмieю! [55] — Детский сад голимый! Ну как мне вести эту дошкольную младшую группу на «Беркут»?! Все, хватит. Завтра в это же время. Будем заниматься химией!