Сергей Лойко - Аэропорт

Вот на этом месте читатель, который всю жизнь наслаждался не самой плохой литературой, возможно, задумается, зачем ему читать эту фигню и зачем вообще автор портит книгу и образ, опускаясь до рэмбирования героя.

В литературе, которой избалован читатель, герой нежен, жалок, рефлексивен, физически слаб, морально измотан и на все смотрит «глазами клоуна». Там все, как в жизни, где хорошие парни гуляют с девушками по мосту, а плохие убивают их выстрелом в спину.

Хорошие парни случайно украли на пять копеек, а то и вовсе ничего не украли, а их сажают за миллион. В реальной жизни сплошь и рядом бывает так, что один плохой парень может убить, посадить в тюрьму, уморить голодом, бросить в топку войны миллионы хороших людей, стравить друг с другом целые страны и народы, и ему за это ничего не будет. Более того, миллионы оставшихся в живых будут его боготворить даже после его смерти, пожизненно выбирать на царство и побивать камнями всех, кто говорит про него правду. Всех, кто вообще говорит правду.

Начиная с самой главной книги — Книги Бытие, хороших людей распинают и продолжают распинать через столетия, и это вынужденное или добровольное непротивление злу насилием давно стало чуть ли не главным законом их короткой жизни.

А когда положительному герою вдруг, по причине болезни головы, унаследованной от автора, приспичит, к примеру, убить мерзкую старушенцию, которая «над златом чахнет», а заодно проверить, «тварь ли он дрожащая», он следующим же ударом убивает «сестру ее Лизавету». Во всем сознается и страдает всю оставшуюся жизнь, пытаясь очиститься от духовной скверны в компании еще более человечной девушки Сони.

Однако порой попадаются среди читателей и такие, которым ужас как не по душе раз от разу читать, как хорошие парни проводят жизнь в зинданах и со смирением ждут, когда им отрежут не только пальцы, но и все остальное по очереди.

Алексей, даже если он вообще и был иногда хорошим парнем, хоть убей, не любил проводить время в холодной вонючей яме. Он это дело просто ненавидел, так, что «кушать не могу». Он вырос на глухой московской окраине, на тушинской улице Свободы, и всегда бил первым, независимо от размера, веса и возраста противника, зная, что первая кровь (из носу) может многих, даже очень крутых и очень сильных, образумить и остудить.

Возможен, конечно, и такой читательский упрек, что герой‑де не настоящий журналист, что он нарушил моральный кодекс журналистики, взял в руки оружие и т. д., о чем талдычат им на первом курсе этой не существующей в природе науки. Да, не настоящий журналист. Да, он политически не корректен. Да шли бы эти читатели лесом со всей этой лабудой.

Алексей любил жизнь, любил жену и сына и хотел выжить и вернуться домой. Зачем отказывать ему в этом удивительном желании, даже если он журналист? Сколько журналистов осталось бы живыми и здоровыми, если бы в Ираке, Сирии, Афганистане и прочих черных дырах человечества они бы не шли, как бараны, на убой, а боролись за свою жизнь до конца, как мужики?

Алексею надоело сидеть в яме и быть объектом издевательств дикарей, и, да, он взял и убил троих из них и выбрался на свободу. Давайте не будем его и автора за это осуждать.

Какая‑нибудь самая преданная читательница тихо скажет: так не бывает, или — так бывает в плохом индийском или хорошем американском кино про Рэмбо. А как, б...дь, бывает? Пусть он сидит в яме? Пусть ему, наконец, глотку перережут, и все будут горевать и хвалить автора за горькую «правду жизни»?

Конечно, если вернуться к этому эпизоду и внимательней прочитать его еще раз, плиз, то можно заметить, что из трех убитых героем относительно невинной жертвой, возможно, и была та самая старуха Изергиль с топором. Ну, да, у нее в руках был топор, но, может, она шла колоть дрова, как женщины всю жизнь делают в их культуре.

Ведь мог же он ее не убивать. Просто наставить ствол, испугать, чтобы она выронила топор, — и все.

Но герой этого не делает. Он хладнокровно стреляет в лоб своей Лизавете. Более того, в предлагаемых обстоятельствах он не просто ее убил, он хотел ее убить, что и сделал. После того, что с ним произошло, не очень удивительно, что он вообще горел желанием в данном населенном любителями шашлыков-машлыков пункте убить каждого, кто попадется ему под руку. И ему теперь с этим преступлением против человечности жить. Как лейтенанту Уильяму Келли со своим Сонгми. [48] В 1969 году во время войны во Вьетнаме американские военные в ходе одной операции убили около пятисот мирных жителей в деревне Сонгми. Командира взвода лейтенанта Уильяма Келли признали виновным в том, что он лично руководил расстрелом пятидесяти крестьян, прятавшихся в яме на окраине села.