Шапи Казиев - Крах тирана

– Назови цену! – велел Надир-шах.

Слуги подняли чайханщика на ноги, и тот, набравшись храбрости, попросил:

– Цена ее – милостивое соизволение великого повелителя, убежища справедливости, чтобы я построил новую чайхану на улице между дворцом славного падишаха и городом.

– Будь по-твоему, – согласился Надир-шах.

– О великий Аллах! – завопил от счастья чайханщик. – О безграничная милость повелителя!..

Тем временем появился большой камень, который притащил слон Мусы-Гаджи. Слуги шаха постелили на землю ковер, переложили на него камень и, взявшись за края ковра, понесли камень к шаху. Стража расступилась и вновь сомкнулась вокруг его величества.

Надир-шах наступил на камень ногой и оглянулся на Сен-Жермена:

– Теперь ты еще и мимарбаши – начальник строителей. Я положил свой камень, а ты положишь остальные.

– Слушаю и повинуюсь, ваше величество, – склонился перед шахом Сен-Жермен.

Когда шах со своей свитой удалился, появились десятки ароб, которые везли длинные каменные плиты. Их сопровождали конные каджары.

– Откуда столько? – удивился Муса-Гаджи.

– С кладбища, – пояснил Ширали.

– Надмогильные плиты? – ужаснулся Муса-Гаджи.

– Какая разница? – развел руками Сен-Жермен. – Покойникам они ни к чему, а если полагаться только на твоего слона, даже такого сильного, дворец не построят и за сто лет.

– Однако это кощунство, – возразил Калушкин.

– Моя голова мне дороже этих камней, – сказал Сен-Жермен. – От шахских палачей не спасет никакой эликсир.

– Выходит, господин хороший, вы взялись не за свое дело, – сказал Калушкин.

– О мсье Калушкин, чем только мне не приходилось заниматься! – вздохнул Сен-Жермен. – Да еще в разные времена…

Напустив туману насчет таинственных сторон своей жизни, Сен-Жермен собирался было уехать вслед за шахской свитой, но вопрос Мусы-Гаджи его остановил:

– Известно ли вам, что написано на этом камне?

Сен-Жермен вгляделся в вырезанную на надгробии надпись, но ничего разобрать не смог.

– Так что? – спросил вместо него Калушкин.

– Под этим камнем был похоронен персидский воин, да простит Аллах его грехи, – сказал Муса-Гаджи, читая надпись. – И это было так давно, что он может оказаться из славных предков Надир-шаха.

– Гм, – призадумался Сен-Жермен. – Это меняет дело.

– Не зря говорится, что негоже тревожить прах усопших, – сказал Калушкин, крестясь.

– Так пусть добудут мне камень там, где берут другие, – велел Сен-Жермен своему помощнику-персу. – Побольше и побыстрее.

– В каменоломне, – подсказал Муса-Гаджи.

– Я пошлю туда рабов, – кивнул перс. – Камень будет.

– А если не будет, то не будет и твоей головы, – пригрозил Сен-Жермен, больше тревожась за собственную голову. – Ну же, шевелитесь, бездельники! А эти камни верните на место, не то за ними явятся призраки!

Перс поспешил исполнять приказ, и скоро вереница ароб двинулась в обратную сторону.

Сен-Жермен достал из глубокого кармана камзола фляжку с коньяком и сделал изрядный глоток.

– Варвары! – сердился он. – Наука процветает, а они вцепились в свои предрассудки.

– Так уж у них заведено, – ответил Калушкин, не отказавшись пригубить из фляжки Сен-Жермена. – А что, чародей вы наш, не навестить ли нам хамам? Говорят, тутошние горячие воды да банщики-костоправы так омолодить могут – не в пример вашему эликсиру.

– Отличная идея, мсье, – кивнул Сен-Жермен. – Чтобы стать бессмертным, нужно заботиться о здоровье. Это весьма усиливает действие эликсира.

И они отправились в дербентские бани, обсуждая вопрос о строительстве англичанами персидского военного флота, который встревожил обе стороны: Калушкина – потому что флот строился на Каспии, Сен-Жермена – тем, что, если флот строится на Каспии, он может быть построен и в Персидском заливе, а это уже было серьезной угрозой для Индийского океана, где владычествовали французские эскадры.

От пережитых волнений Сен-Жермен забыл в чайхане план будущего дворца, и теперь в нем пытались разобраться Муса-Гаджи и Ширали. Главное им было понятно: вот тронный зал, вот покои, вот селямлик – для приема гостей, здесь – сад, здесь – бассейн, хамам… Непонятно было лишь назначение длинного и слишком узкого коридора, ведшего от гарема в сторону моря. Да и прочерчен он был не ясно, как другие помещения, а едва заметными линиями.

– Это для спуска воды из бассейна, – предположил Ширали.

– Для спуска воды тут трубы указаны, – тыкал в чертеж Муса-Гаджи, – и для подвода тоже.