Шапи Казиев - Крах тирана

– Тогда и землянку снесут? – ревностно спросил Калушкин, положив руку на свод дома Петра.

– Зачем же? – возразил Сен-Жермен. – Ее следует сохранить как символ величия простоты. Если два императора выбрали для себя это место, значит, это место, где вершится история.

Сен-Жермен говорил еще много высокопарных и столь же пустых слов, а на уме у него было другое. Надир-шаху должен был понравиться его выбор. Великолепный дворец Надир-шаха, на задворках которого будет ютиться жалкая землянка царя Петра, – не это ли наглядное воплощение сокровенных мечтаний властелина мира?

Уразумев, что тут затевается, чайханщик был вне себя от радости. Теперь у него будет посетителей больше, чем в лучшей чайхане Дербента! Этих гостей, появление которых сулило большую прибыль, чайханщик угощал бесплатно лучшим чаем из своих лучших пиал, приберегаемых для особых случаев.

Калушкину затея Сен-Жермена была не по душе. Он уговаривал его поискать место получше, но француз стоял на своем.

– Я уже вижу великолепный дворец с фонтанами, как в Версале! – рисовал в воздухе руками возбужденный Сен-Жермен. – А внутри я разобью чудесный парк. Гарем станет красивее, чем в Дели.

Полет фантазии Сен-Жермена был прерван трубным ревом слона.

– Что это? – встрепенулся Сен-Жермен. – Кто посмел?

Но, увидев слона, на котором сидел Муса-Гаджи, Сен-Жермен расплылся в улыбке:

– Это знак судьбы! Только это замечательное животное сможет доставить сюда резные каменные плиты, коими я украшу фундамент дворца.

– Резные? – с тоской в голосе переспросил Калушкин.

– На них будут изображены подвиги Надир-шаха, как на стенах Персеполя изваяны победы древних персидских царей.

– Они собираются строить здесь дворец шаха, – сообщил Мусе-Гаджи чайханщик. – И хотят взять тебя на работу вместе со слоном.

– Я согласен! – крикнул Муса-Гаджи. – И слон тоже! Он давно соскучился по настоящей работе.

– Мне нужен именно слон, – уточнил Сен-Жермен.

– Я тоже вам нужен, – настаивал Муса-Гаджи. – Я хорошо умею строить дома!

– В самом деле? – не поверил Сен-Жермен. – Тогда скажи мне, что ты видишь перед собой?

Сен-Жермен указал на землянку Петра.

– Крепкое здание, – сказал Муса-Гаджи, не слезая со слона. – Фундамент глубокий, блоки скреплены свинцовыми штырями. Строилось на деревянном каркасе, выпуская один саман над другим, чтобы получился купол. Простоит долго…

– Пока наши вернутся – уж точно, – мысленно произнес Калушкин, а вслух добавил: – Мастера сразу видать.

Сен-Жермен обошел землянку, желая удостовериться, насколько прав этот погонщик слонов, называющий себя строителем. И вынужден был признать, что тот не ошибся.

– Отчего же ты погоняешь слона вместо того, чтобы строить дома? – спросил Сен-Жермен.

– Потому что теперь никто ничего не строит, – ответил Муса-Гаджи. – Зачем строить дома, которые завтра разрушат?

– Будешь у меня служить, – согласился Сен-Жермен.

– А гарем во дворце тоже будет? – любопытствовал Муса-Гаджи.

– В первую очередь, – усмехнулся Сен-Жермен, а затем добавил: – Если знаешь таких же молодцов, что умеют строить, приводи.

– Может, возьмете и меня? – вступил вперед Ширали, постукивая перед собой палкой.

– Слепого? – поразился Сен-Жермен. – На что ты годен?

– Всякое дело следует начинать с молитвы, – ответил Ширали. – А молитвы слепца ничем не хуже молитвы зрячего. И даже лучше, ибо его ничто не отвлекает.

– Твоя правда, философ, – согласился Сен-Жермен. – Сколько стоит твоя молитва?

– Обращение к всевышнему – бесценно, – отвечал Ширали. – И это так же верно, как то, что все мы произошли от Адама и Хавы.

– Да-да, – раздраженно ответил Сен-Жермен, – И все мы, выходит, братья. Благодарю, что напомнил.

– Твои слова справедливы, – продолжал Ширали. – Но много ли справедливости в том, что у одних есть все, а у их братьев – ничего?

– На все воля господа, – вздохнул Сен-Жермен и бросил Ширали серебряную монет у.

Ширали нашел ее по звуку, с которым она ударилась о землю, ощупал, определяя стоимость, и воздел руки к небу:

– Как мало теперь ценят братьев!

– Бери и помалкивай, – ответил Сен-Жермен. – Если сюда сбегутся наши остальные братья, тебе и этого не достанется.

Калушкин крякнул от удивления, с какой ловкостью Сен-Жермен отделался от попрошайки, и, чтобы не опровергать великие истины, тоже сунул нищему монету, как брату.