Шапи Казиев - Ахульго

Пушкам удалось пробить в защитной стене небольшую брешь. Но с этой стороны была отвесная скала, и добраться до бреши снизу не было никакой возможности. Сурхай даже не стал ее заделывать, оставив это на ночь. Вместо этого он решил еще раз проверить, все ли готово к отражению атаки, которая неминуемо должна была теперь последовать.

Люди были на местах, за бойницами. У каждого было по два ружья, на случай если начнут плавиться дула. Пороха и пуль тоже хватало. Груды камней громоздились над опасными участками, откуда можно было предположить атаки.

Али-бек с тревогой оглядывал батальоны неприятеля. Выходило, что на каждого защитника башни приходилась почти по взводу солдат, не считая артиллерии.

– Наши люди не дрогнут, – сказал Малачи, заметив беспокойство Али-бека.

– Знаю, – ответил Али-бек.

– Но мне жалко людей, которые сегодня погибнут.

– Не беспокойся о нас, – улыбнулся Малачи.

– Не каждому удается так умереть.

– Мы-то одной ногой уже в раю, – кивнул Али-бек.

– А я говорю о солдатах. На такую скалу не каждый горец рискнет полезть, а эти готовы пойти на верную смерть.

– Их так много, что захочешь – не промахнешься, – говорил Малачи.

– Только мы их сюда не звали.

– Все-таки люди, – печалился Али-бек.

– Не в поле же они выросли. Есть и у них, наверное, семьи.

– Их никто не спрашивал, – сказал Малачи.

– Мне один перебежчик рассказывал. У них там свои ханы, помещиками называются. Царь им земли дает и разрешает делать с людьми что захотят, а они ему солдат дают.

Пушки неожиданно замолчали. Но тишина была недолгой. Дружно забили барабаны, и зазвучал горн, призывая батальоны в наступление: «Та-та-та-та!».

– Шамиль предлагал генералу мир, – сказал Али-бек.

– А если хочет воевать – пусть покажет, что умеет.

– Мы тоже покажем, – ответил Малачи, прицеливаясь из ружья.

Он выстрелил, и далеко внизу упал раненный горнист. Батальоны, нарушив строй, ринулись к подножью скалы с громогласным «Ура!». В ответ горцы запели священную песню и открыли ружейный огонь.

Штурм началась там, где была надежда хоть за что-то уцепиться. Солдаты гурьбой лезли по крутому склону, опираясь на ружья и подсаживая друг друга. Из-за высоты и неровностей скал мюриды порой теряли солдат из виду. Тогда они скатывали вниз камни и бревна, которые сами находили своих жертв, выбивая целые ряды. Солдаты падали вниз, увлекая за собой своих товарищей. Их места занимали другие и с безрассудной отвагой продолжали лезть вверх. Временами артиллерия снова открывала огонь, надеясь облегчить егерям штурм. Но вместо этого осколки и сами ядра скатывались на штурмующих, внося опустошение в их ряды.

Батальоны взбирались с трех направлений, и с каждой стороны приходилось отбиваться по-разному. Горцам помогало то, что крепость имела несколько ярусов и ответвлений, это позволяло вести перекрестный огонь. Но солдат становилось все больше, и защитники едва успевали заряжать ружья. Когда пули уже не могли сдерживать надвигающуюся массу, в дело снова шли камни и бревна.

Тогда к обычным орудиям присоединились мортиры, забрасывая снаряды через стены крепости. Когда они взрывались, казалось, что само небо лопается над Сурхаевой башней. Эти бомбы наносили горцам большой урон, и находились смельчаки, которым удавалось выбросить смертоносные послания за стены.

Все вокруг было в дыму и пыли, но Али-бек знал крепость так, что мог бы обойти ее с закрытыми глазами. Он перебегал с одной позиции на другую, подбадривая друзей и направляя подкрепления на угрожаемые участки. Малачи взял на себя внешнюю оборону, надежно перекрыв все подступы к крепости. Несмотря на множество раненых и немало убитых, горцы твердо удерживали позиции.

От бомбежки скала тряслась, будто желая стряхнуть с себя штурмующих, как медведь – гончих. Но егеря преодолевали уступ за уступом, пока не оказались перед огромной каменной глыбой, служившей основанием крепости. Ни разбить ее артиллерией, ни взбираться по этой природной стене не было никакой возможности. Зато для горцев остановившиеся егеря были близкой мишенью. И в них снова полетели пули, а сверху посыпались камни. Солдатам оставалось лишь отстреливаться, прикрываясь убитыми товарищами.

Али-бек руководил битвой с главной башни, когда ему в плечо угодило ядро. Наиб упал. Мюриды подхватили окровавленного командира, сочтя его погибшим. Но Али-бек скоро пришел в себя и поднялся. Он еще не осознавал, что с ним произошло. Только увидев свою шашку, лежащую у ног, Али-бек понял, что случилось непоправимое.