Сергей Динамов - Вне рубежей

Сзади донесся топот и веселый голос Жорки:

– Ты чего, в носильщики заделался? Давай помогу.

– Бери, – прохрипело иссушенное горло и закашлялось. Поскольку во фляге еще булькало, то промочил глотку кипятком. А Жора легко подхватил мешок на плечо, пошел рядом, не умолкая и мотая своей жиденькой козлиной бородкой во все стороны.

– Ого, тяжелый. Черного припахал бы.

– До вечера бы нес.

– Отработал нормально?

– Угу.

– А у меня новость, – весело трещал Жора. – Тебя оставляют. Я рад. А то пришлют ухаря – и капец всему ан-голоидному социализму.

Я остановился. Ну нет же! Не может быть! Снял машину и распустил ремень – жгло нестерпимо, все вкупе. Мечты, подтаяв, вдруг встали на дыбы, не веря. А Жора топал дальше, поднимая пыль. Весело и легко.

– Жора… Это штабные слухи или Васька сказал?

Он остановился, подошел. Улыбка продолжала сиять.

– Васька.

Все. Внутри закипела, заклокотала ненависть.

– А чего ты лыбишься все время? – тихо ему сказал, вкрадчиво. Бешено. – Тебе морду, что ли, никогда не били? А, урод?! По полной программе устрою… Здесь и сейчас.

Я рванул его за рукав, и ткань жалобно треснула. Внезапно нас накрыл рев борта, низко и быстро уносящего свое вертолетное брюхо на север – в стойло. Жора что-то говорил, уже не улыбаясь, а за ревом ничего не было слышно. В его глазах – оторопь, но не страх, и лишь в одном глазу дрожала слеза. Рев исчез так же внезапно, как и налетел. Злоба ушла вместе с ним, оставив горечь и пустоту.

– …потому что ты – не стукач. Ты что, думаешь, что я такая же гнида, как Васька? Я ж понимаю все. Я думал, что тебе легче будет от того, что рад… – Слеза продолжала дрожать.

– Почему ты думаешь, что я – не стукач? Ты людям меньше верь, Жора. Мы ж хуже зверей – улыбаемся и жрем за обе щеки. Звери хоть друг друга не едят.

– А акулы?

– Дурак ты, Жора.

Я отпустил рукав и поплелся, не оглядываясь. Оглядываться было незачем и некуда, теперь только вперед – в пропасть с очередным дном, которое снова загнали на неопределенную глубину. Но дно же когда-то появится. Надо лишь закрыть глаза, потом открыть – и ты уже долетел. Главное, не расшибить башку о стенки в узкостях. А дно – оно и в Африке дно.

Рапорт не писал, интерес к электронной хрени улетучился вместе с грязью под импровизированным душем. Желание спать пересилило все уставные обязанности, положения и поползновения. Проспал мертвым сном уже не помню сколько, начало смеркаться.

Снаружи, издалека, доносились звуки народной самодеятельности – героические шустрики встречали вечер при песнях и плясках. Тело было потным и липким. Быстро сполоснулся оставшейся водой. Оделся, откопав мятые, но стираные шорты с майкой в модифицированном под шкаф ящике из-под эрэсов [11] Эрэс (РС) – реактивный снаряд. . Вечер завертелся.

Посередине харч-веранды для команданте в плетеном кресле за пустым столом дымил Васька. Командир второго взвода Панаки, из местных, быстро сметал что-то кура-пайное [12] Курапайя – ставрида. в уголке, склонившись над миской и помогая конечностями. Негромкая рукотворная музыка доносилась от бойцов и умиротворяла, разбавляя апатию и ощущение безысходности, которое бесцеремонно расселось где-то у сердца, на складе духовных ценностей, свесило ноги и издевательски нудно зудело, но поздоровалось:

– Boa noite! [13] «Добрый вечер!» (порт.).

– И тебе туда же. Почему не зашел? Где рапорт? – Васька всегда рассержен и грозен.

– Рапорт завтра представлю. К девяти ноль-ноль. Устал чего-то я, Василь Петрович.

– Устал он, видите ли. Совсем распоясались. На кунге [14] Кунг – помещение с радиостанцией на колесной базе. все колеса порезали. Растяжки исчезают. Личный состав собираешься воспитывать?! Или дожидаешься, пока антенны своротят?!

Здесь придется сделать небольшое отступление от темы. В центре нашего охраняемого периметра вместе с морозильником и генератором находится радиостанция. Она располагается в кунге, рядом с которым торчит антенное хозяйство. Коробка кунга стоит на колесной базе. Резина колес – это вполне подходящая подошва, то есть обувь для близлежащей povoamento [15] Поселок (порт.). (язык не поворачивается назвать этот бомжатник деревней), достаточно лишь отмести лишнее и чем-нибудь закрепить, например, проволокой расплетенных растяжек, удерживающих антенны. Бартер же по типу «воин – крестьянину» и тут же наоборот – это неизменный внутренний путь Африки в светлое социалистическое завтра под девизом «Травите дустом – не свернем!».