Кирилл Винокуров - Цветы для поля боя

Для Рене Бизхаиль он всегда был очень несчастливым человеком. Пожалуй, она одна восприняла слова учителя о том, что у мальчика, который придёт к ним в класс, нет родных, как тяжёлый удар, будто бы ей самой сказали, что у неё никого не осталось. Когда она увидела его в первый раз, она уже была настроена, как можно теплее относиться к этому мальчику. И, пожалуй, она одна приняла сдержанность и напускную серьёзность Эрнста не за нарочитую грубость и нелюдимость, а за большое горе, которое могло быть в нём. На протяжении всей школьной жизни она потихоньку, исподтишка старалась сделать его жизнь немного ярче и счастливее. Удавалось ли ей это, она не знала, но свято верила, что делает хорошее дело. Когда она уезжала в отпуск, она была так потрясена войной, что совсем забыла о далёком ото всех парне со снайперской винтовкой. И, только вернувшись сюда, увидев его таким измученным, уставшим, голодным и разбитым, она вспомнила о том, кто в какой-то мере был ей дорог. Она была так поражена его состоянием, что даже потеряла сознание от ужаса. Её первой мыслью, после шока узнавания было: «Он же был тут совсем один. Ему, наверное, никто и доброго слова не сказал за всё это время, никто не спросил, как он, что он чувствует…Его бросили все, абсолютно все». Когда она очнулась, то застала Эрнста в размышлениях. Он сидел, уставившись в одну точку и ничего не видя перед собой. Он даже не отреагировал, когда она взяла его за руку. Лишь через несколько минут он пришёл в себя. И начал говорить. И вот он сказал ей это. Что же ей делать? Что ответить ему? Что она чувствует по отношению к нему? Ей требовалось время для ответа на все эти вопросы, а его сейчас как раз было мало. С одной стороны, надо было что-то делать, как-то ответить на это признание, не мучить и без того разбитого друга. Но с другой стороны, нельзя было отвечать первым, что приходило в голову, нельзя было давать не оправдываемых надежд. Она вдруг резко встала и быстро вышла из комнаты, оставив юношу одного. Ей срочно нужно было подумать обо всём, что только что произошло, и понять что-то в себе. А для этого ей надо было побыть одной.

Новый день встретил их близкими разрывами артиллерийских снарядов. Лейтенант Берн был уже на пороге, когда ребята повскакивали со своих мест и в спешке надели каски. Единственный, кого не было – Эрнст. Он каким-то немыслимым образом исчез из дома, оставшись никем незамеченный.

– Сегодня мы вместе с 4-ой ротой 23-ей стрелковой дивизии будем зачищать улицу Трубников, – ставил перед ребятами боевую задачу Том. – Пауль, Ральф, оставить пулемёт на складе снабжения. Там вам выдадут ваше новое оружие. Всем остальным готовиться к выступлению через час. Разойтись!

Через час они вместе с четырьмя взводами из стрелковой роты выдвинулись к указанной улице. Шли, молча, на полусогнутых, пригибая головы, так как в округе могли действовать снайперы противника. Изредка сквозь гул фронта до них доносились крики и одиночные выстрелы.

Улица Трубников была довольно широким и, когда-то красивым бульваром. Сейчас она представляла из себя просто поле воронок от снарядов. Взводу надо было пробиться на другую сторону, к домам, где засели имперцы, и выбить их оттуда. Но, как только они ступили на проезжую часть, раздался треск множества пулемётов.

– Не высовываться! Рассредоточиться у окон!

Задача из обычной зачистки превращалась в долгое сидение у окон с короткими перестрелками. Берн следил за окнами домов напротив с помощью небольшого зеркальца. Он отметил, что в здании стояло, как минимум, три огневые точки. Время начало тянуться медленно и печально. Ситуация зашла в явный тупик. Вдруг, раздался громоподобный выстрел откуда-то сверху, и Берн увидел в отражении, как один из вражеских пулемётчиков рухнул из окна с огромной дырой в голове. Не прошло и десяти минут, как вслед за ним отправился второй стрелок. Имперцы в доме напротив зашевелились, спешно отходя от окон. Это был, возможно, единственный шанс для ребят, чтобы начать атаку.

– Вперёд! За мной!

С криками и выстрелами по окнам, они выбежали на улицу и тяжёлым бегом преодолели полсотни метров, что отделяла их от противника. Зайдя в дом, они тут же разделились на четыре группы по пять-шесть человек, и пошли вглубь дома. Перед Берном была запертая дверь комнаты. Анна хотела было выбить её ударом приклада, но Том быстро и бесшумно остановил её.

– Смотри сюда, – начал он. – Сначала, к стене по обе стороны от двери, – его подчинённые тут же прижались к стенам. – А теперь очень внимательно следим и запоминаем. Первым делом, граната, – он достал из сумки противопехотную гранату, выдернул чеку, резким движением открыл дверь, забросил фугас в помещение и закрыл дверь, прижавшись к стене рядом с другими. Из комнаты донеслись испуганные голоса, а затем дверь просто вылетела от взрыва, разлетевшись на куски. Берн обернулся к ребятам из своей группы. – Заходим быстро и прижимаемся к ближайшей стене! Обводим взглядом и стволом всё пространство слева на право. Стрелять во всё, что движется или издаёт звуки! – и он шагнул в комнату, тут же привалился к стене и оглядел помещение. Живых здесь уже не было, трое бойцов Империи лежали на полу с разбитыми телами. Лица их были изрезаны осколками. Вслед за ним вошли и остальные члены отряда.