Владимир Дубровский - Наше море

Фашисты придавали удержанию Крыма большое значение. Гитлер приказал не сдавать Крым ни в коем случае. Располагая здесь большими силами и создав мощные оборонительные сооружения, немцы надеялись длительной обороной сковать значительные силы наших войск. Но ничего не помогло. В то время как Черноморский флот блокировал Крымский полуостров с моря, войска 4‑го Украинского фронта начали решительное наступление на перекопском плацдарме и южном берегу Сиваша и к 11 апреля взломали оборону врага на всю глубину и овладели городом и узловой станцией Джанкой. Ворота в Крым были открыты.

Это создавало угрозу окружения немецких войск на Керченском полуострове. Началось поспешное отступление немцев. Войскд Отдельной Приморской армии 'в ночь на 11 апреля, поддержанные моряками Азовской военной флотилии под командованием контр–адмирала С. Г. Горшкова, перешли в решительное наступление и к 6 часам утра овладели Керчью. Теперь каждый день приносил радостные вести.

13 апреля были освобождены Феодосия, Евпатория и Симферополь. В Симферополе не работало почти ни одно предприятие, многие заводы, учебные заведения, библиотеки были разрушены. Наступление советских войск успешно продолжалось. Уже 17 апреля подвижные части Красной Армии подошли к внешнему оборонительному обводу Севастополя и овладели Балаклавой.

Следом за наступающими частями Красной Армии шли дивизионы наших тральщиков. Они разминировали подходы к Крымскому побережью и его порты.

Еще заканчивались бои за Феодосию, когда с моря стали приближаться к порту два дивизиона наших катерных тральщиков. Командовали ими капитан–лейтенанты Григорьев и Шиповников. Возглавлял эту группу флагманский минер бригады Щепаченко.

При входе в Феодосийский залив тральщики были обстреляны немецкой береговой батареей с мыса Ильи. Попаданий не было, и когда на мыс ворвались солдаты [214] Приморской армии, и орудия оказались брошенными, а противник бежал.

Щепаченко с мостика головного корабля рассматривал в бинокль побережье. Справа от входа в гавань тянулась на восток к Чауде широкая полоса пляжа. Там, где раньше на берегу стояли деревянные топчаны и пестрели полосатые тенты, сейчас торчали колья с колючей проволокой. Ветер с берега колыхал на воде какие–то точки. Сначала Щепаченко показалось, что это чайки. Но по мере приближения стали видны тонкие острые рога: это были немецкие якорные мины, выставленные против тральщиков.

Один за другим входили корабли в гавань, и то, что увидел Щепаченко в Феодосийском порту, поразило его. Хотя оккупанты и пользовались портом для стоянки своих военных кораблей, он находился в состоянии одичания и запустения.

В течение дня размещались в гавани и разбирались в тральном хозяйстве. Перед вечером Щепаченко вывел тральщик на внешний рейд. Не терпелось предварительно осмотреть место предстоящей работы.

Сразу же за волноломом торчали из воды голые мачты транспортов, затопленных при высадке десанта в декабре 1941 года. Корабли сидели на грунте на ровном киле, и мачты их с перекладинами рей напоминали кладбищенские кресты.

Тральщик все ближе подходил к большому пляжу Феодосийского залива. Скоро в толще бледно–зеленой воды стали появляться темные шары на тонких минрепах, уходивших на дно. Щепаченко заметил, что мины выставлены отдельными группами, или, как моряки называют их, минными банками. Определив место тральщика, он нанес на карту минную банку.

Возвращались в Феодосию вечером. Было очень тихо, светила луна. Город лежал на берегах бухты темный и, казалось, необитаемый.

Чем ближе подходил тральщик к причалам, тем больше изменялась картина ночного города. Причудливые тени, голубевшие на берегу, принимали очертания полуразрушенных строений и домов. С берега доносились запахи дыма, бензина, жилья. На пирсе мелькали фигуры матросов, слышался шум автомашин и голоса людей. Где–то в городе, за стенами порта, громко лаяли собаки. [215]

Вместе с командиром тральщика Щепаченко всматривался в темноту, обходя вехи, кем–то выставленные внутри Феодосийского порта. Щепаченко вспомнил, как в 1941 году здесь при выходе в море подорвался на мине тральщик «Минреп», которым командовал молодой, подвижной как ртуть темноглазый офицер — Лев Аверков. Что случилось тогда на корабле — до сих пор неизвестно. То ли рулевой неточно положил руль, то ли не сработали на развороте машины корабля, но тральщик выкатился прямо на веху, ограждавшую недавно сброшенную немцами магнитную мину. Мгновенный взрыв разломил корабль, и он пошел ко дну. Подоспевшая с берега шлюпка подобрала нескольких матросов. Уцелевший при взрыве командир корабля Аверков, спасая раненых матросов, утонул…