Степан Калинин - Размышляя о минувшем

— Что молчите, Дмитрий Александрович? — спросил я.

— Думаю, Степан Андрианович, как нам поднять людей в новое наступление.

— Придется идти в атаку вместе с бойцами.

— Это–то для меня ясно. Но все равно трудно будет. Люди измучены. Я снова поеду к Щербакову, пойду в бой с его отрядом.

— Хорошо, а я буду у полковника Томашевского. Усилю его одним батальоном из тех двух, которые сформированы в Можайске. Другой батальон будет в резерве, в распоряжении полковника Каменского. Если немцы попытаются прорваться в тыл, он задержит их.

Мы сделали все возможное, чтобы утром 13 октября еще раз атаковать вражеские позиции. Но гитлеровцы опередили нас. На рассвете немецкие танки ворвались в деревню Петрецово. Стрелковые подразделения отряда генерал–майора Щербакова вынуждены были в беспорядке отойти в лес. В бой вступила наша танковая бригада. Ей удалось выбить фашистов из Петрецова, восстановить положение. Но о новых атаках, тем более о наступательных действиях с нашей стороны в этот день уже не могло быть речи. Утренний бой расстроил все наши планы, к тому же стоил больших жертв. Немцы тоже понесли немалые потери: наши стрелки и танкисты подбили пять танков и уничтожили не менее двух рот вражеской пехоты.

Когда гул боя в районе Петрецова начал стихать, на командный пункт группы в Кундасово снова приехал К. Е. Ворошилов. Выслушав доклад о только что закончившемся бое, спросил:

— Можете еще держаться?

— Держаться можем, но для наступления нужны новые силы, хотя бы один стрелковый и один артиллерийский полк, — ответил я.

— Хорошо. К вечеру что–нибудь придумаем.

Через несколько минут после отъезда Ворошилова к командному пункту танковой бригады, куда я только что перебрался, подъехала машина, из которой вышел К. К. Рокоссовский.

— Что тут у вас произошло? — спросил Константин Константинович, энергично пожав мне руку.

— Закончили бой, выбили прорвавшиеся в Петрецово немецкие танки и пехоту. Как видите, еле сдерживаем противника, а тут снова приказано наступать. Словом, есть над чем мозгами пошевелить.

— Ничего, теперь, думаю, дело пойдет лучше. Ставкой приняты кое–какие меры. К фронту движутся новые пополнения. А пока, — продолжал Константин Константинович, — вот распоряжение командующего фронтом: сдадите ваши позиции мне, сами поезжайте в штаб. Там, по–моему, вас ждет новое назначение.

Часа через два я был уже в штабе фронта. Мне приказали ехать в Москву, к маршалу Шапошникову.

Начальник Генерального штаба Борис Михайлович Шапошников принял меня вне очереди, заботливо усадил в кресло и начал расспрашивать о последних фронтовых событиях. Общее положение ему, разумеется, было известно. В разговоре со мной он старался выяснить детали, которые далеко не всегда находят отражение в сводках и донесениях. Расспрашивал, почему не удалось наступление на Вязьму, какие силы были в моем распоряжении.

— Так, говорите, обстановка очень сложная? Это верно. Опасность велика. Но все же в Москву фашистов не пустим.

Борис Михайлович устало поднялся из–за стола. С тех пор, как я видел его в последний раз, он заметно постарел. Под глазами отчетливо проступали темные круги — свидетельство бессонных ночей.

— Товарищ маршал, зачем меня вызвали? — не удержался я от мучившего меня вопроса.

— Кажется, поедете в Сибирь. А впрочем, вечером все узнаете.

В 18 часов Борис Михайлович привел меня в Ставку.

Здесь я узнал, что меня направляют представителем Ставки в Сибирь, где формируются двенадцать новых дивизий.

— На вас возлагается ответственность за их подготовку с учетом уже накопленного боевого опыта. Торопить не будем. Когда закончите обучение, вместе с этими дивизиями прибудете на фронт. Дело исключительно ответственное, — сказали мне.

Хотя после утреннего разговора с Шапошниковым это назначение не было для меня неожиданным (правда, я полагал, что поеду в Сибирь в качестве командующего округом), тем не менее в столь тревожное время хотелось быть в центре событий, на фронте.

Выходя из Кремля, подумал: «Что это — недоверие ко мне или действительно так нужно? Может, все правильно? Кто–то должен готовить резервы, передавать войскам фронтовой опыт. Выбор пал на меня. Ну что ж, придется браться за дело».

К тротуару тихо подкатила «эмка».

— Теперь куда, товарищ генерал? — спросил водитель.

— В гостиницу, а оттуда на вокзал. Еду в тыл. Может быть, и вы поедете со мной, товарищ Филин? Вместе будем кочевать.