Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

Полевой долго не мог попасть к командующему фронта. Генерал был занят. Наконец, член Военного совета фронта корпусной комиссар Д. С. Леонов сказал, что генерал назначил беседу на 4 часа утра. И Полевой, опасаясь, что и эта встреча может не состояться или быть очень короткой, так что он, как корреспондент, прибывший за материалом для свежего номера, снова может остаться ни с чем, предложил, как это часто практиковалось, «сделать предварительную заготовку, проект статьи».

— Никаких проектов и заготовок, если не хотите, чтобы он выставил Вас вон, — предупредил член Военного совета. — С одним из Ваших коллег, пожелавшим таким образом «облегчить» труд автора, такое уже случилось. От Вас требуется только приготовить бумагу и очинить карандаш — диктовать будет. Он, между прочим, хорошо диктует.

Точно так же Конев диктовал и свои приказы. Конечно, в штабе их обрабатывали. Но основу он надиктовывал сразу.

Отличие мемуаров Конева от мемуаров, к примеру, Рокоссовского в том, что Константин Константинович писал их сам. Что–то затем из черновиков убрал внутренний редактор мемуариста, а что–то — товарищи из других инстанций, где рукопись, прежде чем пойти в печать, визировалась. Но для таких рукописей, где многое остаётся в черновиках и среди купюр цензоров, наступают другие времена, когда утраченное можно восстановить. После Симонова восстанавливать мог бы сам Конев. Но теперь это невозможно.

Правда, Конев оставил богатейший архив. Различные записи, конспекты, письма. Архив бережно хранит дочь маршала. И год за годом кропотливо разбирает его. Кое–что публикует.

Наталия Ивановна рассказала, что в последние годы Конев не выпускал из рук книгу мемуаров Манштейна. «Утерянные победы» читал и перечитывал заново. Словно снова и снова переживал ту войну, операции, в ходе которых пытался загнать фельдмаршала и его танковые дивизии и корпуса в решающую ловушку. Мгновенно определял, где немец не договаривал и почему. В «Сорок пятом» и «Записках…» он время от времени цитирует своего бывшего неприятеля.

Книгу Манштейна «Утерянные победы» у нас в России сейчас издают часто. В год — несколько изданий. Недавно выпустили дорогой фолиант альбомного типа, насыщенный фотографиями, особенно немецкими. А того, кто бил его, от Белгорода и дальше, до Румынии, — ни одного нового издания. Что социализм наиздавал, то и хранится в библиотеках.

Такова степень нашего патриотизма и нашей гражданственности.

«Записки командующего фронтом» написаны всё же комиссаром. Всё в них имеет оттенок партийно–государственного понимания и осознания событий, о которых идёт речь. Они академичны, а потому порой скучноваты. Понятно, что над ними поработало ещё и Главное политуправление, что, видимо, ещё сильнее, с одной стороны, выхолостило рукопись, а с другой — перегрузило её правильными идеологическими выводами.

Удивительное дело, в «Записках…» Конев очень подробен. Говорят, это раздражало некоторых читателей из его окружения. Даже те, кто воевал рядом с ним, командовал армиями и корпусами, замечали: мол, слишком много места уделено деталям, трудно читать, теряешься в подробностях и мелочах…

Для него на войне не было мелочей. Бой состоял именно из частностей. Расстановка сил, стремительный маневр…

Читая «Записки…» и «Сорок пятый», невольно замечаешь, что главы, посвящённые подготовке к операциям, зачастую более пространные, чем описание собственно операции. Именно так было заведено в его манере воевать: подготовка к операции требовала не меньших усилий, чем её проведение. Этого он требовал и от своего штаба, от командармов и их штабов, от командиров корпусов, дивизий и бригад.

Мемуары Конева написаны хорошо. Особенно «Сорок пятый». Иногда, явно увлекаясь, автор уходит в теорию. Но можно себе представить, какие картины перед ним развёртывались, когда он надиктовывал, к примеру, такие монологи:

«Прорыв — искусство, а не просто результат арифметических выкладок. Из опыта войны мы знаем немало примеров, как иногда трудно удавался прорыв. Как правило, основным содержанием оперативного прорыва были разгром главных сил противника в тактической зоне и создание условий для ввода в прорыв подвижных сил — танковых армий или вторых эшелонов фронта…»

Когда была закончена работа над второй книгой мемуаров, Конев задумался: как командующий фронтом, он постоянно связывался не только со Ставкой, но и лично со Сталиным, и многие решения и действия его войск были результатом этих совместных консультаций. И он пришёл к выводу, что нужна отдельная глава о Сталине. Ему хотелось подробнее рассказать о Верховном, о непростых взаимоотношениях с ним, о его достоинствах и недостатках, как видел их он, командующий войсками фронта. Посовещался с редактором, с боевыми товарищами генералами Жадовым и Покрышкиным. Пришли к выводу, что публикация такой главы невозможна без согласования в ЦК. Написал записку с просьбой — разрешить. Вскоре из ЦК позвонили: «Пока подождите, Иван Степанович. Не время…»