Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

А теперь вчитаемся в мемуары генерала армии Штеменко: «…как только обнаружились первые симптомы поползновений союзников на Берлин, последовал немедленный вызов в Москву Г. К. Жукова и И. С. Конева.

31 марта Генеральный штаб рассмотрел совместно с ними замысел дальнейших действий фронтов. Маршал Конев очень разволновался при этом по поводу разграничительной линии с 1‑м Белорусским фронтом, ведь она не давала ему возможности для удара по Берлину. Никто, однако, в Генштабе не смог снять это препятствие.

На следующий день, 1 апреля 1945 года, план Берлинской операции обсуждался в Ставке. Было подробно доложено об обстановке на фронтах, о действиях союзников, их замыслах. Сталин сделал отсюда вывод, что Берлин мы должны взять в кратчайший срок; начинать операцию нужно не позже 16 апреля и всё закончить в течение 12–15 дней. Командующие фронтами с этим согласились и заверили Ставку, что войска будут готовы вовремя».

Напомню, генерал Штеменко в то время возглавлял оперативное управление Генштаба. Владел полной информацией. Она и легла потом в основу его мемуаров.

Штеменко пишет, что в Генштабе они вместе с двумя маршалами обсуждали берлинскую тему 31 марта.

Значит, всё же 31 марта…

Итак, маршалы вошли в большой кабинет Сталина. За столом под портретами Суворова и Кутузова сидели члены Государственного Комитета Обороны, а также начальник Генерального штаба А. И. Антонов и начальник главного оперативного Управления С. М. Штеменко.

Сталин тут же перешёл к главному. Попросил генерала Штеменко зачитать некую телеграмму, суть которой сводилась к следующему: союзники стягивают на берлинское направление дополнительные силы, создаются группировки, таким образом, план взятия Берлина союзными войсками нужно рассматривать как реальность.

Когда Штеменко дочитал телеграмму, Верховный обратился к маршалам, задал вопрос сразу двоим:

— Так кто же будет брать Берлин, мы или союзники?

Конев в мемуарах пишет: «Так вышло: первому на этот вопрос пришлось отвечать мне, и я ответил:

— Берлин будем брать мы, и возьмём его раньше союзников.

— Вон какой Вы, — слегка усмехнувшись, сказал Сталин и сразу в упор задал мне вопрос по существу: — А как Вы сумеете создать для этого группировку? У Вас главные силы для этого находятся на Вашем южном фланге, и Вам, по–видимому, придётся производить большую перегруппировку.

Я ответил на это:

— Товарищ Сталин, можете быть спокойны: фронт проведёт все необходимые мероприятия, и группировка для наступления на берлинском направлении будет создана нами своевременно.

Вторым отвечал Жуков. Он доложил, что войска готовы взять Берлин. 1‑й Белорусский фронт, густо насыщенный войсками и техникой, был к тому времени прямо нацелен на Берлин, и притом с кратчайшего расстояния».

Верховный выслушал обоих маршалов и остался доволен их докладом и решимостью выполнить приказ. Приготовления союзников всё же продолжали его беспокоить. Он поручил маршалам подготовить прямо здесь, в Москве, в Генштабе, свои планы, согласовать вопросы взаимодействия и доложить ему не позднее, чем через сутки–двое.

Работали Конев и Жуков в отдельных комнатах. Но иногда собирались в кабинете у Антонова или Штеменко, чтобы увязать некоторые принципиальные вопросы.

Штеменко: «Работа Генштаба по планированию завершающих ударов крайне осложнилась категоричным решением Сталина об особой роли 1‑го Белорусского фронта. Овладеть столь крупным городом, как Берлин, заблаговременно подготовленным к обороне, одному фронту, даже такому мощному, как 1‑й Белорусский, было не под силу. Обстановка настоятельно требовала нацелить на Берлин по крайней мере ещё и 1‑й Украинский фронт. Причём, конечно, нужно было как–то избежать малоэффективного лобового удара главными силами».

2 апреля маршалы вновь были у Верховного. Докладывал Антонов. Потом командующие фронтов. Сталин никаких существенных замечаний не высказал. Он доверял им.

Когда Конев закончил свой доклад, Верховный сказал:

— В связи с тем, что в Прибалтике и в Восточной Пруссии фронты начинают сокращаться, могу вам выделить две армии за счёт прибалтийских фронтов: двадцать восьмую и тридцать первую.

Обе армии были знакомы Коневу по боям 41‑го и 42‑го годов под Смоленском и Ржевом.

В директивах фронтам берлинского направления было сформулировано: Берлин атакуют войска 1‑го Белорусского фронта; армии 1‑го Украинского должны тем временем разгромить противника в районе Котбуса и южнее Берлина с выходом к 10‑му дню операции на рубежи юго–западнее Берлина, к реке Эльбе. Всё. Вот его роль в районе Берлина.