Александр Елизарэ - Рядовой для Афганистана

– Я готов, командир, вылететь весной, выпущу свой взвод и могу лететь.

– Отлично, смотри, если есть подходящие орлы, можешь взять с каждой роты. Нужно по десять связистов в Афган. Выбери ребят пошустрее, посмелее и покрепче. Потом вместе покумекаем, кто из них подходит. Вот еще, ты видел, я этих желторотиков отправил, рано им еще… сосунки, в училище поступили после школы. Твое мнение?

– Правильно, слишком «зеленые», «пожелтеть» должны, – пошутил Семенов. – Едва женились, жинки у них беременные. Если их сейчас перед Афганом поставить, они могут с армии вообще свалить. Ну, а если отважатся и полетят, то шансов вернуться у них маловато. Да и прыжков у них совсем ничего, по двадцать… рано им, командир.

– А у тебя, сколько прыжков с парашютом, восемьдесят есть? – поинтересовался комбат.

– Нет, шестьдесят пять, из них с Ил–76 – пятнашка, из вертушки – девять.

– Короче, Александр Анатольевич, если к вылету в Афган у тебя будет сто прыжков, не важно, с каких кораблей, то денежный оклад там, «за речкой», будет приличнее и намного. Лишние ведь не будут? Еще чаю?

Командир батальона остался доволен настроем молодого офицера.

– Чай очень вкусный! Разрешите идти, готовить взвод к прыжкам, – сказал Семенов, встал, козырнул и вышел из кабинета.

Цибулевский ходит хмурый. Никто из курсантов не знаком с укладкой парашюта, а значит, работы сержанту прибавилось и на «дискотеки» по ночам, времени нет. Наш взвод на плацу растянул полотнища для укладки парашютов. Мы разбились по двое. Хозяин парашюта – укладывающий, располагается у нижней кромки купола. Помогающий – лучше, если это будет друг, сидит на одном колене в вершине купола. Купол похож на огромный белый цветок, а у каждого лепестка стропа. Укладываем аккуратно и бережно, начинаем с четырнадцатой стропы, на нее кладем пятнадцатую стропу…

Кроме сержантов и командиров взводов, на плацу офицеры воздушно-десантной службы, они внимательно и зорко следят за нашими действиями, подсказывают и проверяют этапы укладки парашюта. Их пальцы рук распухли от постоянного нахождения на морозном воздухе. Лица красные от ветра. Сейчас я начинаю понимать, почему в десанте не увидишь офицера с сигаретой. Эта привычка и рефлекс выработанная за долгие годы службы. Как же курить, если вокруг шелковые купола, вспыхивающие от любой искры.

Самым сложным и пока непонятным для нас стал пятый этап. Монтаж страхующего прибора принудительного раскрытия парашюта и монтаж двух-конусного замка. Эту сложную операцию выполняют сержанты под присмотром офицеров воздушно-десантной службы. После укладки основных парашютов, мы начинаем укладывать запасные купола. Темнеет, другие роты уже поужинали. Мы не уйдем с плаца, пока каждый десантник не будет стоять в строю в полностью подготовленной подвесной системе с парашютами за спиной и на брюхе. В двадцать три часа все было готово, мы расписались в паспортах парашютов, уложили их в сумки и опечатали. Теперь в холодном складе, на полочке, спит частичка каждого из нас – личный парашютик, вернее два.

Парашюты уложены и ждут нас. Через две, может три недели, наша рота прыгнет с самолета Ан–2, в народе просто – «кукурузника».

Началась прибалтийская зима. Морской ветер с Рижского Залива несет пургу и мокрый снег. На десантном городке ежедневные тренировки. «Цибуля» зверствует и тренирует нас до остервенения. Молодец, правильно делает. Нам нравиться выпрыгивать из «крокодила», и катиться в подвесной системе по стальным желобкам. Мой земляк Костя Дунаев ржет и кричит, что «крокодил» создан для развлечения десантников, а не для выработки смелости. «Крокодил» – огромный стальной тренажер, целый Ил–76, только без крыльев. Такой есть не в каждой десантной части, и мы гордимся нашим поржавевшим «кайманчиком». Мы выпрыгиваем из него бесконечное количество раз и мне кажется, что мы уже прыгнули с настоящего небесного корабля.

В десятке метров от «крокодила», стоит на вечной стоянке железный макет «кукурузника». Он не менее важен для нас. Мы должны правильно расположиться в салоне, согласно весу каждого солдата, тяжеловесы выпрыгивают первые.

Цибулевский в роли сирены и выпускающего.

– Мо-мо! – прокричал он, изображая сирену. – Приготовиться к прыжку!

Мы встали в стойку парашютистов, и вдруг сержант объявил.

– Пролетаем над Антарктидой! Самолет попал в снежную бурю, скорость ветра сто метров в секунду! – выкрикнул он, схватил каждого из нас по очереди и начал трясти, пытаясь сбить с ног.