Михаил Кошкош - Афганские четки и баллады

В Афгане мы протопали немало.
Хранят следы от кирзовых сапог
Обветренная глина у дувалов*
И каменные осыпи дорог.
В краю песков и заповедной пыли
Мы тоже пролагали свой маршрут.
И где нас только черти не носили…
Боюсь, меня не многие поймут.

А как в жару мы бредили о влаге!
О кружке пива и глотке вина,
Особенно, когда в горячей фляге
Ни капли, ни росинки, ни хрена!
И можно выть, и можно лезть на стену,
И рвать бинты, и грызть зубами жгут…
Но если до конца быть откровенным,
Боюсь, меня не многие поймут.

Мы знали вероломство и измену.
И, сколько бы не стоила душа —
Навскидку устанавливали цену
Разменным магазином «калаша.»*
Сюрприз врагу – последняя граната
И ждать, когда поближе подойдут…
Мы даже смерть приветствовали матом —
Как жаль, меня не многие поймут.

Торжественная встреча в Хайратоне*.
Мечталось десять долгих лет о дне,
Когда домой отправятся колонны —
Последние колонны на войне.
Газетные страницы и экраны
Не скажут правды, даже песни врут.
Нам никогда не выйти из Афгана —
Как жаль, меня не многие поймут.

Казалось: дело будет кратким.
А что успешным – без сомненья.
И все закончится в палатках,
Как на обыденных ученьях.
А как бы вы предполагали? —
Страна на уровне мотыги.
Их архаичные пищали
И наши новенькие МиГи.
Ну, пошумим. Ну, постреляем.
Врагов отсеем через сито.
А если, что и потеряем —
Так на войне не без убитых…
Да если б кто сказал вначале,
Что здесь на десять лет работы
Такого умника считали б,
По меньшей мере, идиотом.

…Родная! Я – в Афганистане.
Душа тревогою полна
Но ясно чувствую, как манит
К себе восточная страна…
Я в первый раз увидел горы —
О, это чудо из чудес!
Забудь пустые разговоры
О красоте равнинных мест!
Стоят из камня исполины
И согревает им восход
Хребтов натруженные спины
Что подпирают небосвод.
Долина – в утреннем тумане.
И в полусонной тишине
Нелепым кажется и странным
Орудий залп.
Мы – на войне…

…Из-за кордона тайно шлют
Сюда убийц,
Оружье,
Мины.
И потому ветра несут
Не хмель садов, – а горечь дыма.
А значит, здесь необходимый
Как хлеб святой,
Наш ратный труд…

Горы. Мертвая дорога.
Безотчетная тревога
Тела, влитого в броню*.
Мимо серого дувала*
БТР* плывет устало,
В ночь плывет, как в западню.
Крепость. Трупный запах глины.
Остов взорванной машины,
Опрокинутый во тьму,
Может, здесь торчит сволота,
Растреножив пулеметы,
Да сморкается в чалму?
Тихо. Только в отдаленье
За разрушенным селеньем
По ущелью брызнул свет,
Да глухая канонада
За буграми винограда,
Да хлопки чужих ракет.
Эх, не дал бы Бог подрыва!
Курим молча, торопливо,
Прижимаемся к броне.
Грудь в рожках для автомата
Перехаживает матом
В ненавистной тишине
На войне…

Здесь ничего не происходит.
Здесь никому до нас нет дела.
Мулла, в который раз, проходит
В замочной скважине прицела.
День – от вершины до вершины.
Ночь – от заката до рассвета.
Одноитожные картины,
Одноитожные сюжеты…
Прямоугольные строенья.
Жарой раздавленные крыши
И, брат, такое настроенье,
Что в двух словах и не опишешь.
Тоска съедает человека
До тошноты, до смертной дрожи.
Когда жара слипает веки
И пот, как вошь, бежит по коже.
Пылает каска самоваром.
Курнешь индийского гашиша
И прямо чувствуешь, как паром
Срывает собственную крышу.

Мы спецрейсом попали с небес на войну.
А когда перерезали стропы,
Со скалы потащили в чужую страну
Элегантную даму – Европу.
Озирала Европа чужие края,
То смеялась, то пела, то выла.
Нам неловко с Европою было, друзья —
Что скрывать, если так все и было!

Огорошил Европу армейский уют
И сортиры, «pardon»*, и манеры.
Обалдела она, повидав, как живут
На войне господа офицеры.
И вгонял ее в краску забористый мат,
И не сразу ее осенило:
Не ругаются матом, а так говорят —
Что скрывать, если так все и было!

Озадачил Европу туземный народ —
Азиатские хитрые лица,
Что Европе доставили столько забот,
Как еще ни одна «заграница»!
И народишко, выросший в средних веках,
Без приличной одежды и мыла,
Умудрился оставить ее в дураках —
Что скрывать, если так все и было!