Геннадий Казанцев - Страна Лимония

— Ма! (на!)... Бе хот`ере дуст`ийе Афгонестон ва Шурави (за дружбу Афганистана и Советов).

Герман церемонно приложил руку к сердцу, слегка поклонился и отрицательно покачал головой. «Угощают, как мартышку», — обиженно подумал он. Козёл уже выплюнул дымящийся окурок и, высокомерно задрав голову, пошёл по своим козлиным делам. Афганец вдруг свистнул и бросил банан на пыльную дорогу. «Это что, вызов?» — насторожился Герман. Оказалось, ни то и ни другое. Цирк продолжался.

Сначала невесть откуда выскочили два огромных лохматых пса. Понюхав банан, они лениво побрели в сторону русского и уставились на него своими умными глазами. «И вас накололи?» — сочувственно сказал он вслух. Псы дружно завиляли хвостами. И тут на сцене появились три обезьяны. Откуда они взялись, Герман не успел заметить, так как его отвлекли симпатичные псы. Обезьяны, глядя в упор на людей, на четвереньках осторожно подбирались к банану. Афганские милиционеры уставились на русского. Собственная фауна их не интересовала. Русский таращился на животных, пытаясь сообразить, это ручные или дикие звери. Пока он думал, первая обезьяна подошла совсем близко к лакомству. Герман в нетерпении пошевелил руками, в которых лежал автомат. Троица тут же оскалила зубы и забилась в истерических криках. Герман отшатнулся. Первое из наглых животных мгновенно схватило банан, и вся свора с мерзкими криками бросилась на ближайшую сосну. Секунда — и они сидели на большой ветке, вырывая друг у друга заветный плод. «Вот это да! Они же дикие!» — догадался пришелец. Он нигде не читал, что обезьяны могут жить на хвойных деревьях. Собаки, чувствуя, что остались без внимания, понуро побрели восвояси. Но, как оказалось, они рано впали в уныние. Когда псы поравнялись с сосной, одна из человекообразных ловко спустилась вниз и вскочила на спину первой собаки. Следом за ней второго пса оседлала её товарка. Покусывая псов за уши и дёргая за шерсть, «всадники» направили их в обратный путь. Афганцы ликовали. Они вытащили ещё один банан и начали дразнить им «наездников». Обезьяны отвечали уморительными гримасами. Наконец банан полетел в сторону животных. Обезьяны побросали собак и в мгновение ока завладели подарком. Так же быстро и ловко они вернулись на свой наблюдательный пункт. Герман был потрясён. Он проводил глазами их скачущую по ветвям стаю, пока она не скрылась в деревьях, а когда обернулся — перед ним стоял улыбающийся афганец.

— Четурасти?

— Спасибо, хорошо.

— Панаравильса?

— Очень! А ты что, русский знаешь.

— Кям-кям панималь.

— И что, эти обезьяны здесь живут?

— Саист! Эсд`еса живёль.

Чувствовалось, что афганец напрягает все свои силы, чтобы пообщаться с этим бородатым русским. Герман решил ему помочь и стал спрашивать врастяжку, с артикуляцией диктора радиостанции «Маяк».

— Они что, шишки здесь едят?

— Сышка сидес эбят, — эхом отозвался милиционер.

— Не шишки эбят, а шишки ебут! — менторским тоном поправил его Герман, но тут же спохватился, — шишки е-дят!

— Нэ сышка ибут, а сышка эпят, — наморщив лоб, повторил филолог-любитель.

— Тьфу ты, пропасть, полиглот ты хренов, — понял бесполезность общения Герман и встал с камня. — Бом`оно худ`о! Зенде бод! — бросил он на прощание и пошёл на митинг.

Вечером уже летели в провинцию Кунар, а через два дня — в Лагман. Митинги, встречи с общественностью, беседы со старейшинами, обстоятельные совещания с руководством провинций. Волин был неутомим. Вдвоём с Сулеймоном Лаеком они общались с сотнями людей: от пламенных афганских революционеров до не менее пламенных командиров мятежников. Последние были весьма колоритными личностями. Они не лебезили перед высоким начальством, умело поддерживали схоластические споры на предмет — что нужно простому афганцу. Волин терпеливо объяснял преимущества народной власти, мятежники — не менее обстоятельно отстаивали свою точку зрения.

Пока начальство тряслось в идеологическом противостоянии, охрана — а у командиров мятежников тоже была охрана — предавалась безделью. Герман играл с «духами» в нарды, иногда — в карты. В знак взаимного доверия телохранители фотографировались в обнимку, обменивались сувенирами и, не переставая, пили зелёный чай.

Душманы чем-то импонировали русскому. Они, как правило, были статными. Среди них не было кривых и косых, хромых и увечных, что в правительственных войсках наблюдалось сплошь и рядом. Командиры, правда, были разными. Иногда встречались плюгавые, но свой недостаток они компенсировали надменностью, показной свирепостью и развязным поведением.