Геннадий Казанцев - Страна Лимония

— Кто такой? — кивая на длинноногого, спросил он.

— То ли наш «подкрышник», то ли агент, — ответил Фил с обычной благожелательной улыбкой. — Поговаривают, будто с Андроповым накоротке знаком. Сам не знаю, за что купил — за то продал.

— А-а-а... — протянул Герман, по-новому взглянув на маячившего впереди журналиста. — А звать-то его как?

— Пардонов.

— А имя?

— Забыл. Как-то мудрено... то ли что-то из Библии, то ли из физики. И всё это два раза.

— Часом, не Иов?

— Не-е, хуже.

У трупа, опалённого огнемётом, остановились. Корреспондент сложился, как штатив, и присел на корточки. Он долго изучал останки, приподняв очки своими тонкими пальцами, потом повернулся к провожатым и безапелляционно сказал:

— Китаец.

Герман опешил. Он подошёл к сидящему и тоже уставился на труп. С противоположной стороны присел Фил.

— Почему вы так решили? — не выдержал Герман.

— Глаза раскосые и кожа жёлтая.

Герман посмотрел трупу в глаза. Сквозь тонкие щели набухших век белела обожжённая роговица. Красное лицо надулось, готовое лопнуть. Потом перевёл взгляд на ноги. Из-под обгорелых калош действительно выглядывали жёлтые пальцы ног. Корреспондент снова ожил:

— Или китайский советник, или китайский наёмник!

— Товарищ корреспондент, любой китайцем станет, если его паяльной лампой обработать, а тут — огнемёт...

Лицо, приближённое к председателю КГБ, промолчало, затем принялось изучать прилегающую территорию. «Подвиньтесь», — попросил Пардонов. Герман на карачках сделал несколько утиных шагов в сторону. Длинноногий поднял обожжённый документ в пластиковой обложке, тщательно его осмотрел и протянул спутникам.

— Читайте!

— Ну вижу, «Мэйд ин Чайна», — всё ещё любезно откликнулся Герман. — Только эти обложки в каждом дукане продают!

Корреспондент, проигнорировав замечание, встал и с гордым видом цапли, проглотившей лягушку, пошёл к следующему трупу.

— Ещё один китаец! — констатировал литературный работник, заглядывая в раздувшееся лицо второго афганца.

Германа начало распирать.

— Верно! Этот — точно китаец, — исходя дерьмом, начал он. — Первый, возможно, уйгур, а этот — чистокровный. А в прошлом году поймали шерпа — живучий был, падла!

Самолюбивая цапля бросила на него подозрительный взгляд. Герман скорчил доверительную гримасу.

— Вы знаете, эти китайцы чувствуют себя в Афганистане как дома, — продолжал накручивать спирали домыслов каскадовец. — Они с «паками» наладили совместное производство автоматов Калашникова...

— Я знаю, — поощрил словесный блуд длинноногий.

— А на прошлой неделе мы захватили клетку с отравленными комарами.

Снова — недоверчивый взгляд.

— Да, да! Не поверите! Маленькая клетка с частой ячейкой, а в ней — сотни огромных лохматых комаров. В ХАДе сказали, что ядовитых комаров разводят китайские и пакистанские учёные в закрытых научных центрах Лахора...

Фил уже строил угрожающие рожи, пытаясь предостеречь друга от необдуманных высказываний, но Германа несло:

— Их генетики вывели особи, которые садятся только на европейцев...

— Как это? — подался к рассказчику журналист.

— А так! Вы когда-нибудь афганца нюхали?

— Нет ещё... Не доводилось.

— А вы попробуйте! Даже я чуть в обморок не падаю от их запаха, а что говорить о насекомых. На них любая наша блоха копыта протянет, даже подкованная. Вы думаете, почему афганцы такие живучие и здоровые...

— Почему?

— Их кожа вырабатывает природный репеллент.

Корреспондент вытащил блокнот.

— Погодите писать, информация секретная.

— Почему?

— Спалите нашего агента «Неустрашимого», который внедрён в их лабораторию. Сейчас он занят разработкой противоядия.

Назад корреспондент и Герман возвращались, демонстрируя дружеские чувства. «Каскадёр», отворивший несметные кладовые своих фантазий, сыпал «проверенными» фактами, ссылками на засекреченные источники и цитатами из журнала «Химия и жизнь».

На месте их ждал сюрприз. Прямо на лужайке перед выстроившейся в линейку бронетехникой лежала груда трофейного оружия. Герман поочерёдно фотографировал своих друзей, начальство и представителя прессы на фоне заскирдованных винтовок, автоматов и гранатомётов.

Под вечер гости покинули расположение лагеря.

Утром Герман проснулся от холода. Стуча зубами и содрогаясь всем телом, он выскочил из палатки. Возле костра грелись Крестов, Репа и комбат. Солнце только-только встало из-за гор. В ложбинах таял туман. Самархель и территория бригады терялись в сизом мареве не успевшего остыть воздуха.