Анатолий Матвиенко - Укус хаски (сборник)

Вызванные среди ночи командиры танковых корпусов торопливо докладывали о последних приготовлениях. Всё, что можно было сосредоточить для удара на север, находилось в состоянии низкого старта, командовавший 2-м танковым корпусом СС обергруппенфюрер Хауссер заверял – после артподготовки и массированного налёта авиации наступление на Обоянь можно начинать уже сегодня, и потребовались усилия, чтобы осадить самоуверенного эсэсовца.

– Нет, абсолютно невозможно. Фюрер лично назначил дату операции – 5 июля.

Фон Манштейн одобрил только локальные выпады 4-й танковой армии вдоль линии соприкосновения с 6-й гвардейской армией русских, где немецкие части находились на невыгодных исходных рубежах, полоса обороны противника не просматривалась, артиллерией обстреливалась наугад.

– Помните нашу главную задачу, господа. Наша 4-я танковая армия прорывает оборону противника в направлении на Курск, продвигаясь через рубеж Марьино – Обоянь, потом как можно быстрее устанавливает связь с наступающей с севера 9-й армией. Все остальные направления и задачи – второстепенные.

Отпустив генералов, фельдмаршал вперился взглядом в карту со свежими карандашными отметками расположения танковых дивизий. Сил много, но сил не хватает! Фюрер не дал практически ничего из группы «Центр», где больше войск и техники на километр фронта. До сих пор держит армию у Новороссийска, всё ещё надеясь через тот плацдарм вернуться на Кавказ. По-прежнему множество соединений ждёт своего часа в Европе, перекрывая всё южное и западное побережье в страхе перед гипотетической высадкой союзников.

Наш южный фланг на русском фронте слабый, русские могут в любой момент ударить от Миуса в направлении Донецка и выйти к Азовскому морю, разгромив сосредоточенные здесь войска, а если подтянут резервы, растущие у них в тылу как грибы, и дополнят свои действия броском к Киеву, это – конец… Русские за несколько недель захватят всю Украину. Стратегическая ситуация поставила командующего группой армий «Юг» в положение шахматиста, который с началом операции будет вынужден непрерывно объявлять «шах» сопернику и не давать ему возможности организовать контрнаступление, потому что отразить это контрнаступление нечем.

– Вагоны поданы! – доложил адъютант.

Пока гремит «Цитадель», жить и работать придётся на колёсах в штабном поезде, в условиях куда более спартанских, чем в Белгороде. Но как же болит голова… Что тут скажешь, в варварской стране и лечиться надо местными, варварскими средствами – пить с вечера и с утра. Фельдмаршал всем телом, стараясь не дёргать головой, обернулся к адъютанту.

– Вилли… Принеси мне коньяку. Кончился?! Шайзе! Тогда хоть шнапса… Шнапс есть у нас, чёрт подери?

Что у нас вообще есть перед самой ответственной операцией года в достаточном количестве? Этого он не добавил вслух.

Если бы фон Манштейн знал, сколько на самом деле танков, артиллерии, авиации, живой силы имеется в распоряжении Центрального, Воронежского и Степного фронтов Советского Союза и до какой степени вермахт численно уступает на южном фланге, голова у фельдмаршала не просто болела бы, а разлетелась на куски.

4 июля 1943 года. Воронежский фронт

На юге грохотало.

Даже во время затишья линия фронта редко окутывается тишиной: немцы регулярно осыпают беспокоящим огнём, красноармейцы не остаются в долгу. Когда умолкают пушки, периодически доносится треск пулемётов, иногда – хлопки одиночных выстрелов.

Впрочем, стрельба малых калибров слышна только на передовой, в непосредственном соприкосновении с врагом. До 1-й гвардейской танковой бригады во втором эшелоне докатывалась только орудийная пальба. Утром 4 июля она стала намного чаще. И безо всяких дополнительных инструктажей танкисты догадались: на юге, где окопалась 6-я гвардейская армия, немцы начали действовать.

Экипажи постоянно находились у машин, в том числе у танка под двадцатым номером.

Андрей за прошедшие четыре дня подуспокоился. Он сделал всё, что мог, и если предстоящая битва, в близости которой никто не сомневается, пройдёт мимо, значит, такова судьба, и она уготовила для него другие испытания, но позже. Ждём…

Особенно это настроение усилилось вчера, когда прибывший с капиталки дизель совместными усилиями был водружён на место и завёлся, Семёныч, дав ему проработаться, осторожно тронул «тридцатьчетвёрку» с места, после чего из бронированной утробы раздался скрежет, и танк словно врос в землю, по всей видимости – надолго, потому что сорвался главный фрикцион.