Анатолий Солодов - Красные тюльпаны

— Понятно, — улыбнулся Андрюхин.

— А почему вы ее с грузом не упаковали? — спросил Смирнов.

— На всякий случай. Боялась расстаться. А вдруг при выброске что-нибудь не так произойдет. Вторая, основная рация, там с грузом упакована.

— Правильно сделали, — похвалил Андрюхин и добавил: — Вы одна с Большой земли прилетели?

— Нет, товарищ командир. Вторым после меня минер Максимов прыгал. Надо скорее найти его.

Андрюхин повернулся и крикнул в темноту:

— Веселов, Полетайкин! Гоните в северный угол поля. Быстро!

Вскоре партизаны вернулись, и Полетайкин доложил Андрюхину:

— Товарищ командир, ваше приказание выполнено.

И тогда вперед шагнул высокий мужчина в белом полушубке.

— Вы товарищ Андрюхин?

— Да, я.

— Сержант Максимов прибыл в ваше распоряжение.

— Здравствуйте, товарищ Максимов, — сказал Андрюхин, протягивая руку. — С благополучным приземлением.

На базу партизаны возвращались радостные и очень довольные. Взметая сухой снег, кони бежали бойко.

В последних санях, чуть приотстав, ехали Андрюхин, Максимов, радистка и Смирнов; он правил лошадью.

Андрюхин, покуривая, расспрашивал радистку о московских новостях, о том, как живут и трудятся москвичи.

И хотя Вера оказалась неважной рассказчицей, говорила скупо, зато эти живые слова ее, человека с Большой земли, Андрюхин и Смирнов слушали с благоговейным вниманием.

— Ой, чуть не забыла! — воскликнула девушка. — Вам, товарищ Андрюхин, и всем партизанам из Центрального штаба партизанского движения большой привет и благодарность передать просили.

— Спасибо! — сдерживая волнение, ответил Андрюхин. — Порадовал)! ты нас сегодня крепко. Спасибо. А когда первый сеанс связи?

— Завтра в ночь. От двадцати трех до часу.

— Добро. У нас есть важные сведения, которые надо срочно передать, — сказал Андрюхин и, обратись к начальнику разведки, добавил: — Товарищ Смирнов, заранее подготовьте разведданные. Да обязательно вставьте сообщение Сережи Корнилова о передислокации горнострелковой дивизии.

— Есть, товарищ капитан, — коротко ответил Смирнов.

— Еще вам, товарищ командир, вот что просили передать, — девушка расстегнула полушубок и, достав из нагрудного кармана конверт, передала Андрюхину. — Письмо вам лично, от семьи.

— Спасибо. Вот уж никак не ожидал…

Андрюхин ваял письмо и спрятал его на груди под шинелью.

Уже два раза по заданию Андрюхина ходил Сережка в разведку. Добытые им ценные сведения о численности немецких воинских частей, их передислокации тут же передавались по рации советскому командованию. Теперь юный разведчик был в отряде на особом положении. Андрюхин убедился, что лучшего разведчика ему не сыскать. Командир сразу оценил и Сережкину память, и наблюдательность, его умение вести себя при встрече с гитлеровцами.

В третий раз командир послал Сережку с заданием в деревню Крапивня.

Всю ночь Сережка провел в пути. Он сильно устал, но мысль, что утро может застать его в открытом поле, в котором негде будет укрыться от случайной ненужной встречи, подгоняла его.

Близился рассвет, и на восточной светлеющей полоске неба очертился бугор. Когда Сережка поднялся на него, он увидел в серой предутренней полутьме деревню, тоже темную, без единого огонька.

«Это Крапивня, — подумал Сережка и с сожалением вздохнул. — Не успел затемно дойти до нее».

Сережка рассуждал по-своему: если не удалось в темноте прокрасться в деревню, то на рассвете соваться в нее куда опаснее — сразу задержат, если попадешься на глаза часовому. Значит, надо идти днем, не прячась, не вызывая у немцев подозрения.

Он еще раз оглядел деревню и поле и свернул в лощину, заросшую кустарником.

На востоке небо все светлело. Уже заметнее стали видны серые облака, низко плывущие над землей. Сережка вышел на узкую полевую тропку, засыпанную снегом; она петляла, убегала в сторону кустарников. Он пригнулся и побежал по ней, чтобы согреться.

Разведчик был уверен, что в то время когда он свернул с дороги и шел по полю, а потом трусцой бежал по тропинке его никто не видел. Однако на самом деле из одного окна избы за ним уже следили.

На выходе из кустов Сережка увидел небольшой стожок сена.

«Неплохо, — подумал он. — Можно переждать и отдохнуть малость».

Он разгреб сено, влез в норку, устроился поудобнее, полежал. Затем стянул сапоги, растер ноги, переобулся и свернулся калачиком. Понемногу согреваясь, мальчик не заметил как задремал. Сколько Сережка проспал в копне, он не знал. Проснулся от боли в боку и ничего не понял, перевернулся на другой бок. Но тут почувствовал частые толчки, теперь уже в спину, отчего он даже застонал и вдруг вздрогнул — сон мигом пропал, внезапный страх охватил мальчика. Он приподнялся и сразу увидел рослого немца. Сидя на корточках, он настойчиво тыкал, Сережку стволом автомата в бок и что-то говорил по-немецки.