Кристин Ханна - Соловей

– Большие были очереди сегодня?

– Бесконечные.

– Позвольте помогу вам донести корзинку.

Бросив взгляд на свою ношу, Изабель заметила краешек белой бумаги, торчащий из-под льняной салфетки.

– Нет, я…

– Но я настаиваю. Мы же джентльмены, как вам известно.

Длинные ухоженные пальцы сомкнулись на плетеной ручке. Он направился к дому, Изабель семенила следом.

– Я сегодня днем видела толпу народа в ратуше. Что здесь делает вишистская полиция?

– Так, ничего особенного, к вам это не имеет отношения.

Он вежливо подождал у дверей. Изабель нервно дернула ручку, отворила. Хотя немец имел полное право войти, он ждал приглашения, как гость.

– Изабель, это ты? Где ты была?

– Очереди сегодня сумасшедшие.

Софи играла со своим Бебе на полу перед камином, но тоже выбежала навстречу тетушке:

– Что ты принесла?

Изабель с опаской покосилась на корзинку в руках Бека.

– Свиные голяшки.

– И все? – ехидно спросила Вианна. – А масло?

Софи разочарованно вернулась на коврик у огня.

– Я отнесу в кладовую. – Изабель потянулась за корзинкой.

– Позвольте мне, – возразил Бек.

Он чересчур пристально рассматривал Изабель. Или ей показалось?

Вианна тем временем зажгла свечу и подала Изабель:

– Не трать ее напрасно, поторопись.

Бек чрезвычайно галантно сопроводил Изабель через темную кухню и открыл дверь кладовой.

Изабель спустилась первой, освещая путь. Деревянные ступени скрипели под ногами, но вот они шагнули на твердый земляной пол и очутились в прохладном подземелье. Огонек свечи нервно трепетал, деревянные полки будто бы сомкнулись вокруг них, Бек подошел совсем близко.

Стараясь унять дрожь в руках, Изабель достала сверток из корзинки и уложила его на полку рядом с остальными, уже иссякающими, припасами.

– Прихвати три картофелины и репу, – крикнула сверху Вианна.

Изабель чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Вы нервничаете, – заметил Бек. – Я правильно употребил слово, мадемуазель?

Свеча между ними чадила и потрескивала.

– Сегодня в городе было полно собак.

– Гестапо. Они обожают своих овчарок. Но вас-то это не касается.

– Я боюсь… больших собак. Меня укусила одна. В детстве.

При свете свечи улыбка Бека казалась зловещей.

Не смотри на корзинку. Поздно. Уже посмотрела и успела заметить, что листовки откровенно торчат наружу.

– Вы же знаете нас, девушек, – выдавила она кривую улыбку, – пугаемся всяких пустяков.

– О вас я бы этого не сказал, мадемуазель.

Она осторожно потянула корзинку из его пальцев, глядя ему прямо в глаза, и поставила на полку, подальше от света. И только когда та скрылась из виду, смогла наконец выдохнуть.

Некоторое время они смотрели друг на друга; неловкая пауза затянулась.

– А сейчас мне надо идти, – кивнул Бек. – Я заглянул только за документами к вечернему совещанию. – И, развернувшись, взобрался вверх по лестнице.

Когда Изабель выбралась из кладовки в кухню, ее уже поджидала Вианна, скрестив на груди руки:

– Ну и где картошка и репа?

– Ой, забыла.

– Так ступай и принеси, – вздохнула Вианна.

Изабель вернулась в кладовую. Набрав овощей, она проверила корзинку. Все на месте: вот он торчит наружу, крошечный бумажный треугольник. Она торопливо вытащила листовки и сунула за пазуху. Когда карабкалась вверх по лестнице, бумага слегка царапала кожу, и Изабель радостно улыбалась.

За ужином, прихлебывая на кухне водянистый суп с вчерашним хлебом, Изабель старалась найти тему для разговора с сестрой и племянницей, но ничего не приходило в голову. Софи же тарахтела без умолку, выкладывая истории одну за другой. Изабель нервно постукивала ногой, ловя каждый звук с улицы – вдруг раздастся стрекот мотоцикла и топот кованых сапог или равнодушный стук в дверь. И глаз не сводила с двери в кладовую.

– Странная ты какая-то сегодня, – заметила Вианна.

Изабель промолчала. Закончив ужинать, невинно предложила:

– Я помою посуду, Ви. А вы с Софи тем временем закончите партию в шашки.

– Ты вымоешь посуду? – Вианна недоверчиво уставилась на сестру.

– Да ладно тебе, я же и раньше предлагала.

– На моей памяти – нет.

Изабель собрала тарелки и приборы. Она готова была на что угодно, лишь бы чем-то занять руки.

А потом делать было нечего. Вечер тянулся бесконечно. Они играли втроем в белот, но Изабель никак не могла сосредоточиться. Под невразумительным предлогом она вышла из игры, притворившись уставшей. У себя в спальне плюхнулась на кровать не раздеваясь. Ждала.